- Ослабить отряд? Ладно, утро вечера мудренее… - Поворачиваюсь к
бойцам. – Сорока!
- Здесь, вашбродь, - казак мигом оказывается рядом.
- До полуночи сторожишь тело, потом тебя сменят.
Двое бойцов переносят покойника подальше за деревья, Сорока
занимает при нём свой пост. Остальные возвращаются в лагерь.
Перекусываем. Грамотных усаживаю писать рапорта о выявленном в
рядах отряда японском шпионе. Сами с Маннергеймом тоже отдаёмся
эпистолярному творчеству.
Этой ночью японцы могут спать спокойно – нам не до них. А
решение по Вержбицкому приму утром. Возможно, тролль и прав –
выделить десяток человек и отправить их с рапортами и трупом
предателя на нашу сторону, а самим продолжать пакостить «джапам»
дальше.
Подзываю Савельича.
- Назначь двух сменных караульщиков на подмену Сороке. В полночь
пусть его сменят. Смены по четыре часа.
- Сделаю, господин штабс-ротмистр.
Под веками, как песка насыпали. Ставлю последнюю точку в
собственном рапорте при колеблющемся свете свечного огарка в
потайном фонаре, и устраиваюсь под деревом спать, подсунув под
голову вещмешок. Последний взгляд в тёмное маньчжурское небо с
яркими точками звёзд.
Сорока, как мог, боролся с охватившей его сонливостью. Словно
собака, встряхивал головой, каждый раз, как чувствовал, что клюёт
носом. Густые сумерки накрыли полянку, где он сторожил тело
Вержбицкого. Лес жил своей насыщенной ночной жизнью. Какая-то
мелочь шуршала палой листвой и мелкими ветками в корнях дальних
деревьев. Перекликались ночные птицы, почти неслышно шелестела
листва под порывами ночного ветерка. Тёмным, почти неразличимым на
траве силуэтом в нескольких шагах лежало мёртвое тело Вержбицкого.
Сорока в очередной раз клюнул носом и сам не заметил, как закрылись
его веки. Липкая, вязкая дрёма охватила молодого казака.
Тёмный дымок, почти неразличимый в ночной мгле, медленно
струился из ноздрей, ушей и приоткрытого рта мертвеца. Клубясь и
извиваясь, он окутал всё тело Вержбицкого, скрыв начавшуюся
трансформацию. Деформировалось лицо мёртвого офицера, зубы
превращались в клыки, прорастали сквозь кожу рыже-чёрные волосяные
пряди, само тело удлинялось и увеличивалось в размерах,
человеческие кисти превращались в толстые лапы с острыми, до поры
до времени, спрятанными между подушечками волосатых коротких
пальцев, когтями. Веки нового существа дрогнули и открыли –
янтарные глаза с чёрными, жуткими и пустыми как бедна зрачками,
глянули оттуда в звёздное небо.