Солдаты нехотя поднимаются с земли, сил, чтобы стряхнуть с себя
пыль и грязь у бойцов нет.
Сопки заканчиваются, мы спускаемся к плоской как доска равнине.
Взгляд натыкается на полудюжину валунов, разбросанных в причудливом
порядке.
Не могу понять – что в них не так. Просто не нравятся мне, вот и
всё…
На всякий случай приказываю держаться от камней подальше, и
плевать, что у меня нет объяснения причин – почему. Я привык
доверять предчувствиям, и они меня не подводят.
Внезапно ближайший из валунов подлетает метров на десять в
воздух и взрывается на мелкие брызги-осколки, щедро орошая всё
вокруг.
Двое из солдат начинают орать и кататься по траве, а моя левая
рука отзывается приступом дикой боли – словно на кожу попало
кипящее масло.
Твою дивизию! – а ведь это что-то вроде мины-лягушки, только
срабатывает она сама и разбрасывает не осколки, а слизь, обладающую
свойствами кислоты. Жжётся немилосердно…
Сбрасываю с себя пострадавшую гимнастёрку. На коже ставшие
водянистыми волдыри.
Вот, блин!
Я ещё сравнительно отделался, а вот те двое, которые упали в
траву, представляют собой жуткое зрелище – жидкость выела их лица,
без содроганий смотреть невозможно.
Срабатывает второй «сюрприз», за ним третий, четвёртый – хорошо,
что достаточно далеко, достаётся разве что бедной высушенной
земле.
Вряд ли это какое-то техническое средство, ощутимо веет
магией.
Интересно, они давно тут лежат или специально для нас положили?
Вот только спросить не у кого.
Но это я так думаю, а Лукашины внезапно, без всякой команды,
срываются с места и скрываются за небольшими зарослями.
Зная их, можно понять – это не просто так. Они что-то увидели
или почувствовали.
Через несколько секунд они появляются, таща упирающегося
старикашку с жёлтой сморщенной кожей, узкими колючими глазками,
лысым черепом и редкой седой бородой.
Подтаскивают ко мне и бросают на землю. Лукашин-страший
придавливает его тело ногой – чтобы не рыпался.
И тут амулет начинает греться.
- Кто это? – спрашиваю у казачков.
- Нечисть японская. Не знаю как её зовут, но мне станичники про
таких рассказывали. Это он нам на дороге свои «лепёхи» раскидал, -
сообщает старший.
Поворачиваюсь к барону.
- Карл Густавович, слышали не про него?
- Как и вы – впервые вижу это чудо-юдо, - пожимает плечами
Маннергейм.
По моему приказу Лукашины начинают экспресс-допрос старикашки.
Тот сначала строит из себя Жанну д’Арк и молчит, но в арсенале у
казачком полным полно работающих методов. Приставленный к глазу
заговоренный клинок быстро развязывает язык демону. Окриветь ему ой
как не хочется.