Конспект утверждал, что в результате должен
получиться шустрый маленький мышонок, который побежит выманивать
домового. Реальность же моргала разноцветными глазами, дергала
лягушачьими лапами и демонстрировала неприличный жест рукой, росшей
прямо из мохнатой спины существа.
Я
поскорее щелкнула пальцами левой руки, развеивая получившегося
монстрика, с тоской глянула на догорающий свечной круг, в котором
провела эту ночь. Посмотрела на покойницу, чинно сложившую руки на
груди. На список билетов для экзамена и чиркнула карандашом возле
тринадцатого.
За
окнами вновь взвыли псы, а следом дверь в дом содрогнулась под
ударами пудовых кулачищ.
–
Госпожа ведьмааааа… – встревоженным приведением провыл в замочную
скважину староста. – Вы тамо того? – Многозначительная пауза. – Или
не того?
Я
попыталась встать и заверить перепуганного мужичка в своем полном
здравии и примерном поведении покойницы, которую сторожила, но
почувствовала острую боль в затекших ногах и вскрикнула.
–
ААА!!! – испуганно взревели за дверью десятком голосов.
–
Дверь, – заорали зычным басом. – Заколачивай дверь пока эта тварь
на свободу не выбралась.
–
А я говорила! Я говорила! – торжествовал визгливый женский
голосок.
–
Тащите масло и факелы. Сожжем эту мракобеску и делов, – влезла с
инициативой какая-то бабка.
–
Так тамо ж ведьма, – напомнил староста.
–
И шо? – ничуть не расстроилась бабка и уверенно припечатала: –
Ведьмы не горят.
Мне крайне не хотелось разочаровывать бойкую
старушку. Тем более что я была простой выпускницей магической
школы, а не пожароустойчивой ведьмой из ее фантазий, поэтому с
трудом разогнула одеревеневшие за ночь конечности и поспешно
выкрикнула:
–
Стойте! Все в порядке. Я иду!
Толпа притихла и, судя по сосредоточенному
сопению, приникла к немногочисленным щелям, стараясь, если не
увидеть, то хотя бы по звуку догадаться, что происходит
внутри.
Я
поднялась на ноги. Прихрамывая и негромко охая, по стеночке вышла в
сени. Отодвинула засов, плечом толкнула рассохшуюся дверь и
буквально вывалилась на крыльцо, где меня уже поджидала
встревоженная общественность.
При виде выпавшей из дверей злой, еле стоящей
на ногах ведьмы с перекошенным от боли лицом, боровичане дружно
ахнула и осенили себя знаком Триединого, сунули руки в карманы и
уже там скрутили фиги.