- К чему?
Михаил ткнул локтем Наталью в бок, и
она прикусила язык.
- Как к чему? К Вере, конечно! –
разговорчивая бабка мелко перекрестилась на перевернутый крест,
украшающий кабину водителя, - Самое намоленное место… а вы?
- К Ардану, - коротко ответила
Наталья, с опаской поглядывая на бабкину сумку. Михаил снова ткнул
ее в бок.
Бабка понимающе покивала, заправила
под берет выбившиеся короткие седины.
- Нам почти по пути. Моя остановка
чуть раньше…
Супруги промолчали, и бабка, не
найдя в них собеседников, отвернулась. Лишь время от времени, когда
возня в сумке усиливалась, опускала на нее руку и успокаивающе
похлопывала по клетчатым бокам.
«Ну-ну, пострелята… тихо́нько
там… не шалите»
Долго ехали в молчании, нарушаемом
лишь зловещими взвизгами и возней из бабкиной сумки. В какой-то
момент снизу начало подтекать кровью, и Наталья, заикаясь от ужаса,
подала голос:
- У вас там что-то… Может… есть
хотят?… У нас еда…
Бабка затрясла головой и внезапно
осклабилась белыми, острыми, как иглы, зубами. Казалось, их гораздо
больше, чем тридцать два, и все они явно были своими…
- Благодарствую, касатики. Но,
боюсь, они испортят аппетит.
Как всегда внезапно зазвенел
будильник. Супруги были уверены, что отозвался тот, запоздалый, но
звонил тот, что вечно спешил. Они чувствовали, что еще слишком
рано, прошло явно не более 40 минут! Но они не стали медлить.
Наталья взяла его в трясущиеся руки, и снова завела. Теперь на два
часа. Если верить Ирине, это последний отрезок пути…
Остановки стали следовать чаще.
Салон постепенно наполнялся.
Кто-то из пассажиров усаживался на
свободных местах, кто-то оставался стоять, покачиваясь, в проходе.
Иссиня бледный человек в старомодном сюртучке присел напротив
Натальи и до самой высадки, широко расставив колени и уперев в них
руки, старался заглянуть ей в глаза. Казалось, он вот-вот скажет
что-то тошнотворно приветливое, настырное, требующее реакции, но он
молчал.
В проходе, держась обеими руками за
поручень, над ними нависала фигура, напоминающая Хэллоуинскую
невесту в сером, шифоновом платье. Из-под густой, оборванной вуали
Михаилу на плечо постоянно что-то капало. Он только раз осмелился
коснуться мигающим, несмелым взглядом этой вуали и тут же уставился
в пол. Там шевелилось что-то, напоминающее паучьи жвалы, и
раздавались жалобные всхлипывания, как у напуганного ребенка.