Во флигельке у двух из оставшихся
стен стояли заполненные книгами стеллажи, а у третьей – стол из
антрацитово-черного камня, выполненный в форме пятиконечной звезды.
Внутри на стенах горели десятки факелов, придавая жалкому жилищу
странное ощущение уюта.
Супруги, постоянно оскальзываясь на
влажных от ночной росы камнях, добрались до убежища и, неуверенно
озираясь, опустили на землю носилки.
- Руссиш? – послышалось откуда-то
сбоку, и супруги хором вскрикнули. Из глубокой тени выступила
закутанная в черный балахон, невысокая фигурка. Лицо ее под
капюшоном выделялось ярким, белым пятном, но при этом было
совершенно неразборчиво, смазано. Лысая, как колено, голова; на
лице глаза, нос и рот, но описать их не представлялось возможным.
Они просто были. Человек с вежливым нетерпением дернул тонкими
бледными руками, словно поторапливая их с ответом.
- Йа-Йа! – справившись с
потрясением, по-ослиному заблеяла Наталья и, мучительно подбирая
слова, добавила дрожащим голосом, - Ви фром зы Раша кантри…
Фигурка молниеносно крутанулась
вокруг своей оси и превратилась в плюгавенького, кривоногого
мужичка в шапке-ушанке, майке-алкоголичке, семейках и кирзовых
сапогах.
- Позвольте ваше прошение…, - на
чистейшем русском попросил оборотень, протягивая испещренную
наколками руку. Передавая конверт, Наталья успела заметить набитое
на костяшках пальцев «м-а-м-а»
- Это какая-то… шутка? – спросила
она настороженно, - Это вы - колдун?
- Я – менестрель, - ответил
оборотень, - По-вашему, слуга. Баронет не владеет языками, поэтому
помимо прочего, я так же являюсь его толмачом.
Наталья выдохнула. Она бы ни за что
не позволила этому скомороху прикоснуться к сыну!
- Но… к чему этот маскарад? Словно
оживший мультик про пластилиновую ворону! – со смутным возмущением
воскликнула она, разглядывая ряженого.
- Увы, русские у нас почти не
бывают, - с вежливым сожалением ответил менестрель, - поэтому
приходится использовать разве что ассоциации…
- А где же сам…? – хрипло спросил
Михаил.
Менестрель поклонился и отошел во
флигель. Супруги видели, как он почтительно тронул, как им издалека
показалось, наваленную в углу кучу тряпок. Куча заворочалась, и
из-под теплых одеял вылез неопрятный, заспанный, болезненного вида
старик то ли в тяжелой мантии, то ли в средневековом домашнем
халате с широкими прорезями на локтях.