– Эри тут представляет лучшую половину династии.
Иштар вздохнула.
– Я хочу посмотреть на женщину, которая следит за собой.
– А собачки очень пушистые. – Согласилась фрейлина и пошатнулась на каблуках. – Ух.
– Да наша Нин может им крылья приделать. Правда, сестрица?
Нин отвлеклась от журнала, который зачем-то листала.
– Камень в мой звездолёт? – Сказала Эри, возвращаясь с бокалом.
– Что вы. В еду будут волосы попадать.
Нин отложила журнал с загнутой страницей.
– Ты бы подсуетилась, сестра. Что ты так резко положила этот журнал? Он ещё тёплый после Энки?
– Кто-то звал Энки?
Иштар его отпихнула.
– Ты бы на журналы не садился. Вот Нин обожглась. – (Дурацкий смех).
Нин передразнила и пошла от них, пытаясь просочиться между гостями.
Перед нею возник неподвижно стоявший монах. Гости обтекали его, хотя он был в обычном костюме, сидевшем только чуть мешковато – одолжил у кого-то из ребят Энлиля. Голубая рубашка без галстука удивительно подходила к его смуглому худому лицу, осенённому приветливой, но флегматичной улыбкой. Зубы у него были дурны – острые и жёлтые. Жилистый и невысокий, он производил впечатление значительной личности.
В тот момент, когда Нин, торопящаяся отойти подальше от Иштар, приблизившейся к отметке «хорошо отдыхаю», натолкнулась на него, он стащил с головы синюю ермолку. Был ли то знак приветствия принцессе, или просто достопочтенному святому отцу сделалось жарко от камина – Нин не поняла.
Блеснули вколоченные в загорелую дочерна бритую голову золотые загнутые рога. Нин неловко поклонилась ему, и он, ещё шире улыбнувшись, тоже склонил голову.
Нин не знала, что и сказать, но за её спиной раздался громкий голос Эри:
– Ваше преподобие! Наконец-то я могу получить ваше благословение и совет.
Нин, облегчённо вздохнув, отступила к западной стене Гостиной, к зеркалу, куда почти не долетали жаркие вздохи камина.
Она услышала, уходя, как Эри говорит:
– Они совсем молодые ещё. По силам ли им? Смогут ли они отказаться от всего? Я говорю не от имени Отечества, я обыкновенная мама.
Продолжение Нин пропустила. Монах что-то ответил Эри совсем негромко, и высокая собеседница пониже склонила голову. Кивнула и сказала:
– Ну, Нин, пожалуй, в девках засиделась.
– Ничего, ничего. – Прошелестел монах. – Замыслы Абу-Решита всегда во благо.
– Но вот беспечность Энки… не жестокосерден ли он?