Энки уходя, посоветовал Нин, указывая на командора:
– А ты расспроси, расспроси его.
Ушёл, всунул голову в окошко – показал безмолвно, сказал губами – спроси.
Для посещения конторы одноглазый надел штаны и корсарскую безрукавку, что добрый Энки расценил, как акт доброй воли, а злой Энки, как проявленную слабость.
– Стыдуха. – Молвил одноглазый, показывая на стену пальцем.
Палец – длинный красивый грязный указательный.
– А? – Шебуршась с чайником, как гостеприимный хозяин, отозвался Энки и мельком через плечико глянул-хмыкнул.
– А.
На стене в теньке за любимою всеми картой шахты со срамотными человечками, изображающими различные виды работ, помещался, давая крен на восток в богатой облупившейся раме портрет государя Ану с подписью «Всегда рядом».
– А чего стыдуха?
– Чегой-то он рядом… я не просил.
Принимая чашку в ладони, одноглазый вежливо поблагодарил, нечаянно выдав свой настоящий голос – сугубо интеллигентский.
Ага – сказал себе Энки.
– И чего – собака он, что ли? Рядом, видите ли. – Снова переходя на, как понял Энки, свой карнавальный голос, продолжал одноглазый и снова запродался – отхлебнул бесшумно и чашку этак взял – ну, чисто профессорский сынок.
– От тебя, дружище, пахнет… – Глядя ему в глаза, сказал Энки и помахал ладошечкой.
Тот, учуяв подвох, не сразу ответил:
– Я, барин, с работы. Извините, в парикмахерскую не зашёл. А чем пахнет?
– Высшим образованием. Семейным воспитанием. Частным спортивным клубом. И прочим. Продолжать?
Тот напрягся, так что волна пошла по мускулистой руке до самого плеча, и не сдался сразу.
– Сильно так, да?
– Продыху нет, милый. – Заверил Энки. – Вдобавок ты ногти чистишь.
Тот поджал пальцы целомудренным движением и чуть не выронил чашку.
– И платки носовые, небось, каженный вечер сам стираешь. – Неумолимо продолжал Энки. – Ты красивый холёный парень… эвон, лоснишься весь, следишь за собой. Потому и без штанов ходишь. Ты, милый, образ создаёшь. Куришь декоративно. …Так. На филера не похож…
– Спасибо и на этом.
– Трижды пожалуйста. Разве что глаз…
Одноглазый неожиданно обиделся на бестактность. В оставшемся оке загорелся огонёк.
– Досье почитай, папенькин сынок. – Огрызнулся одноглазый.
– Ты, очевидно, и вправду, революционер… из хорошей семьи. А какое такое досье?
– Будто ты не в курсе?
Одноглазый присмотрелся.