Большая часть лучников погибла от
взрыва, но на уцелевших участках стены по бокам от бреши еще
оставались стрелки. С полнейшим безразличием к собственным жизням
они продолжали обстреливать наши ряды, невзирая на огонь
аркебуз.
— Вот долбят, черти! — крикнул
Давур, поймав еще одну стрелу в изрядно потяжелевший щит. — Все
равно всех перебьем!
— Это верно! Вперед, вперед! —
поторапливал нас Ноланд.
Продравшись через топкую грязь,
первые линии Восьмого начали собираться в колонну с Линфортом во
главе. Забыв о вражеских стрелах, которые густо усыпали землю прямо
у его ног, командир отважно повел людей за собой, в еще пылающий
проем в укреплениях эрветов.
— За Ригиторум! — крикнул командир,
после чего таки поймал выстрел грудью.
— За Десмоса! — заорали солдаты,
которые резво понеслись через раскаленный воздух. Краем глаза я
заметил, как пара войсковых лекарей оттащили Линфорта в тыл.
Впрочем, офицер отчаянно сопротивлялся, намереваясь продолжить
сражение.
Мы с Давуром и Барли не отставали от
сослуживцев, и вскоре тоже оказались внутри поселения. Ровные ряды
лачуг, убегавшие до горизонта, казались заброшенными. Внутри не
было ни жителей, ни мебели — лишь голые остовы с небрежно
накинутыми на них шкурами. Центральная улица, которая вела вглубь
городища, оказалась довольно просторной — по крайней мере, Восьмой
полк мог разместиться на ней в виде колонны шириной в десять
человек.
Первые шеренги Восьмого молниеносно
растоптали жалкое сопротивление, которое попытались оказать эрветы.
Тела нескольких десятков аборигенов были втоптаны в грязь, после
чего солдаты, не найдя врагов, остановились для
перегруппировки.
— Когда-нибудь видели такое? —
показал в сторону хижин Ноланд. — Неужели тут кто-то живет?
— Твою мать, Барли! — глаза Давура
полезли на лоб, когда он увидел залитое кровью лицо сослуживца. —
Ты как, живой вообще?
— Более-менее, — ответил боец,
оттирая глаза.
— Это как тебя угораздило?
— Камень задел, — ответил я, помогая
другу намочить тряпку. — Мимо пролетел вроде как, но подрал
знатно.
— Меня теперь родная мать не узнает,
— причитал Барли, нетвердой рукой ощупывая повисший на лбу кожный
лоскут.
— Ты бы не трогал его, а? Пусть
лекари пришьют на место!
— Верно, Барли. Может, выйдешь из
строя?
— Ну уж нет, — мрачно усмехнулся
солдат. — Эти сукины дети мне за все заплатят!