Сперва я бесцельно побродил по
кварталам юго-восточного Сатуарка. Этот район славился своими
мастерскими ручного труда, и по пути мне то и дело попадались лавки
всевозможных ремесленников. В ночное время многие витрины были
закрыты, однако порой даже в это время мне попадались подсвеченные
фонарями островки, где до сих пор шла оживленная торговля.
Стражники не отходили далеко от этих мест, чтобы отслеживать
незаконные сделки, однако местным торговцам скрывать было нечего —
честный товар за честные деньги, никакого обмана.
Я до рези в глазах вглядывался в
лица прохожих, однако никого похожего на описание так и не
встретил. Или встретил, но от круговорота лиц, проносящихся перед
моим взором, у меня попросту закружилась голова, и увиденные люди
смешались в неопределенную кашу. Решив, что такой способ не
принесет плодов, я отошел к краю дороги и решил отдышаться, чтобы
привести мысли в порядок.
Прямо напротив меня оказался
небольшой магазинчик с яркой вывеской “Снадобья Джорни”. Входная
дверь, как ни странно, была все еще открыта. Улыбнувшись своим
мыслям, я бегом забежал внутрь.
— Доброй ночи! Есть тут кто?! —
громко закричал я, едва переступив порог. В слабо освещенном
помещении, пропитанном запахами календулы и спирта, стояло
несколько круглых столиков, на которых громоздились пучки трав и
склянки с разноцветным содержимым. В углу комнаты мирно сопел
хозяин — низкорослый мужичок с длинными седыми волосами. От моего
крика он подскочил на месте и чуть не плюхнулся на пол, но все же
смог удержать равновесие.
— Солус милостивый! Зачем же так
надрываться? — негодующе пробормотал мужчина, после чего расправил
помятый передник и выпрямился передо мной во весь свой невеликий
рост. — Чем могу?
— Добрый человек, помогите мне,
пожалуйста! — принялся я причитать, складывая руки в молящем жесте.
— У меня сын за горящую головню ухватился! Прямо из очага вырвал,
дуралей эдакий! Спасите, ради Солуса!
— Погодите, погодите! — взмахнул
хозяин руками и отошел к высокому шкафу в углу. — Не нужно паники!
Сейчас сообразим чего-нибудь… Так, за головешку, говорите?
— Угу! — с жаром подтвердил я.
— Очень болит?
— Ужас как! Плачет, бедняга, уже и
сил никаких нет у него плакать!
— Картофель пробовали? —
вопросительно поднял брови продавец, повернув ко мне голову.