— Уверяю, хуже будет вам! — задиристо
выпалила на эмоциях.
Макаров прищурился, разглядывая ее
так, словно впервые увидел.
— Не понял! Это угроза?
— Нет. Обещание.
— Какое еще…
— Я не могу заставить вас полюбить
меня в ответ – это правда! — бесцеремонно перебила его на
полуслове. — Всем известно – насильно мил не будешь…
— Очень хорошо, что ты это
понимаешь!
— Да! Но если вдруг вы чувствуете ко
мне хоть крохотную симпатию – вам конец!
— Лучше остановись, — предостерегающе,
— пока не наговорила лишнего!
— А вы ее… чувствуете!
Верно?
— Белова!
— Иначе не вздрагивали бы всякий раз,
когда я случайно к вам прикасаюсь!
— Замолчи!
— Разве я неправа? Права! Конечно,
права!
— Лена, ты вообще меня
слышишь?
— Именно поэтому я не успокоюсь, не
смирюсь и не отступлюсь до тех пор…
— Иди-ка сюда! — процедил сквозь зубы
Виктор Эдуардович, сжимая ее запястье, точно стальными тисками. А
уже спустя секунду он запихнул девушку в пустой спортзал, плотно
прикрывая за ними дверь. Его взгляд искрился сейчас таким безумием,
что Лена, испуганно пискнув, инстинктивно вжалась спиной в
ближайшую стену.
И замолчала, пытаясь отдышаться как
следует. Ее злость пошла на спад.
А вместе с ней в бездну канула и вся
храбрость, подпитываемая яростью.
Макаров стоял совсем близко, нависая
каменной глыбой.
В гнетущей тишине прошло не менее
минуты.
Наконец он заговорил. И хвала небесам,
уже гораздо спокойнее.
— Кто я? — задал до ужаса странный
вопрос.
Чувствуя подвох, Белова осторожно
переспросила:
— Кто… вы?
— Кто я, по-твоему?
— Человек?
— В первую очередь я твой учитель! А
ты…
— Я не всегда буду
школьницей!
— Да! Но именно ей ты сейчас и
являешься! Разве нет?
— Как и большинство других ваших
учениц! — бросила обиженно, с вызовом. — Однако с ними вы ведете
себя вполне снисходительно! Только на меня…
— Они не видят во мне того, кого
видишь ты!
— И кого же я вижу?
— Мужчину! И это, знаешь ли,
проблема!
Обреченно склонив голову, Лена глухо
прошептала:
— Хотите сказать, дело только в
этом?
— Нет, не только!
— Неужели я… не нравлюсь
вам?
На его скулах заиграли желваки, столь
сильно он стиснул челюсти.
Тем не менее голос преподавателя
звучал довольно ровно. И уверенно.
— Скажем так: ты просто не в моем
вкусе!
Беловой показалось на миг, будто ее
ударили под дых чем-то большим и очень тяжелым. Ведь боль она
чувствовала вполне реальную. Именно из-за нее из глаз брызнули
предательские слезы. Стыдливо растерев по щеке соленую влагу, она
отчаянно замотала головой, отказываясь верить. Внезапно Виктор
Эдуардович заключил ее лицо в свои горячие ладони, вынуждая
смотреть строго в глаза.