– Да полно тебе… Я ничего не смогу сделать – ты же знаешь. Даже
стило вогнать в его сердце не смогу. Но у него мой небесный груз.
МОЙ. Может, это шанс, надежда? Откуда я знаю?.. Ведь явилась она
мне зачем-то той ночью в пророческом огне.
Финист заглядывает Пиррии в лицо. Быстро-быстро движется под
перьями горло, клюв приоткрыт, глаз неподвижен. В какой-то момент
внутри птичьего зрачка вспыхивает огонь.
– А вот и знак, финист. Ты сам всё понимаешь. Я должна пойти за
ними. Отыскать. А дальше… ах, всё равно, что будет дальше. Ты же
знаешь: к сайнам, утратившим дар, сила не возвращается. Ну,
ладно-ладно: почти никогда не возвращается.
Пиррия запнулась. У неё никого не осталось. Одна-одинёшенька.
Погналась за ненавистью – потеряла сестру и отца. Замкнулась в
гордыне – не приобрела друзей. Упивалась силой и властью –
оттолкнула всех, кто мог хотя бы руку протянуть… Нет никого, только
финист – алый вестник боли и огневых побоищ, птица, рождённая в
огне и восставшая из пепла.
– Ты… можешь лететь, финист, – говорит и боится, но промолчать
не может. – Это не гордыня, нет. Но мне кажется, что не должна
удерживать тебя.
Птица кивает и неожиданно трётся головой о тяжёлые волосы цвета
тёмного пламени. Пиррия облегчённо вздыхает: вдвоём легче.
Пора уходить. Ничего, что глубокая ночь. Как раз тьма и скроет
следы. А скоро появится в замке новая сайна: источники силы долго
не пустуют.
Она брела, тяжело переставляя ноги. Заставляла себя идти, сцепив
зубы, чтобы не стонать от боли. Каждый шаг – мучение, но она
упорная, выдержит. Именно упорство помогало ей быть лучшей и
побеждать.
Идти, не останавливаясь, пока длится ночь. Пока никто не может
её увидеть. Завтра и так узнают о её падении, но будет это не
сейчас. Ходить по горным тропам в ночи – безумие, но она выросла
здесь, знает уступы и выемки, опасные места и хорошие стёжки. Ей
нужно добраться до города, чтобы купить лошадь или осло – пешком не
одолеть расстояния, не нагнать караван.
Бесшумно летит финист, освещая мощными крыльями путь. Размах
крыльев впечатлил бы, но она видела финистов в Обители и знает об
огненных птицах многое. Не ведала только, что финисты остаются с
опальными сайнами.
На миг останавливается и, подняв голову, всматривается в ровное
свечение крыльев парящей птицы.
– Тинай! – вскрикивает резко, сгибается от боли в груди и не
видит, как ломается полёт птицы, как резко финист взмахивает
крыльями, потеряв равновесие, будто кто подбил, бросив камень или
пустив стрелу.