странев свете последних событий вгородах-герояхМоскве и Ленинграде и в городе
Загорске». В докладчики записалиегосамого.
Сам факт того, что его
поставили докладчиком, не согласовав предварительно с ним самим,
являлось знаком очень нехорошим. Сопротивляться против этого и
выяснять, по чьей инициативе появился этот пункт повестки, он не
стал. Наверняка тот, кто это проделал, подстраховался и под
предложением о внесении этого пункта в повестку собрал подписи как
минимум половины членов Политбюро. В противном случае Секретариат
даже не стал бы это предложение рассматривать. Они там все
формалисты. Выяснять не стал, а сделал вид, что всё идёт по плану.
Вызвал помощника и через него передал в Секретариатпредложение к повестке заседания о внесение в список для
заслушиванияпо тринадцатому пункту повестки товарищей
Гришина от Москвы, Руденко от Ленинграда и Нецько от
Загорска.
Последним, четырнадцатым, пунктом
повестки заседания был внесён вопрос «О чрезвычайном происшествии в
областном Управлении КГБ Иркутской области». Здесь единственным
докладчиком записан Андронов. Он сказал, что имеет полную
информацию, и что содокладчики или помощники ему не нужны.
Скорее всего, по итогам заслушивания
товарищи из Политбюро будут настаивать на созыве внеочередного
Пленума ЦК. За годы работы в партийном аппарате он научился кожей
чувствовать настроение окружающих. Да и появление в повестке дня
заседания сразу двух не согласованных с ним пунктов говорит само за
себя. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что перестал
он устраивать большинство членов Политбюро, и теперь от него хотят
избавиться! Если будет слишком уж упорствовать и возражать против
созыва Пленума, на котором его, конечно же, под любым предлогом
постараются вывести из состава Политбюро, его попросту уничтожат.
Физически уничтожат. Он не Сталин, и Андронов за него драться не
будет.
Седьмого апреля передачу проклятого
«Момента истины» Колокольцевой со своим подопечным удалось провести
практически в полном объёме. Уже на шестой минуте после её начала в
Москве погибла последняя из станций постановки помех. Оставшиеся
пятьдесят пять минут передачи изображение и звук на экранах
телевизоров в Москве, Ленинграде и городах областного подчинения
обеих столиц, были отчётливыми и чистыми.