- Государь, - просил он императора, -
я попрошу вас не входить в крайности. Я как бы нахожусь посередине
– с одной стороны, я земной человек со всеми его радостями и
обязанностями. У меня есть любимая жена Настя, которую вы хорошо
знаете, возможно скоро будет сын, - многозначительно сказал он, -
наконец, вашей милостию я министр с всеми правами и тяготами.
Но с другой стороны, Господь Бог
даровал мне священную возможность, находясь на Земле быть частично
на Небе. И я с этим ничего не могу сделать. И вы тоже, ваше
величество, это понимаете, раз сделали меня министром именно
религий.
- Ха! - воскликнул император,
протестуя, но затем нехотя признался, - да, в этом что-то есть
логичное и правильное.
- Поэтому, - подчеркнул святой, - я
не смогу быть полностью земной, хотя и не оторвусь от здешних
обязанностей. Более того, государь, отвечая на ваш молчаливый
вопрос, - как российский поданный я буду защищать свою страну,
пусть и не с огнестрельным оружием в руках.
Кажется, в этом важном, но весьма
трудном и, надо сказать, неожиданном разговоре все было сказано,
пусть и не бесповоротно, принципиальные точки поставлены. Николай
кое-чего добился, хотя и не во всем, но тут уж Макурин не мог во
всем уступать. Однако, надо было переходить к сегодняшним событиям,
а то вопросы бытия были слишком философскими, а, значит, почти
бесполезными. А, может быть и нет, но все равно текущую жизнь ни
решали весьма неэффективно.
- Ваше величество, - круто повернул
Макурин их разговор, так как делал это до сих пор только сам
монарх, - я предлагаю от глобальных проблем бытия перейти к более
мелким событиям сегодняшнего дня.
- Э-эх, - уже тяжело вздохнул Николай
и нехотя согласился, - свидетели, приехавшие из улиц города,
говорили разное, даже до очевидной глупости. Ты что мне
скажешь?
- Хм, - решил немного подурачиться
попаданец, - я открыл большой магазин с многими значениями. Как вы
от меня и потребовали, мое имя нигде официально не прозвучало. Хотя
приказчики и знают, кто настоящий хозяин, но публике, как и
властям, представлен другой человек, мелкий дворянин Петербургской
губернии Тягилев. Это, государь?
- Мнэ-э, - потянул император, -
боюсь, что нет. Это будет больше интересно моим жене и взрослой
дочери. Мне же более важно, что произошло у Синода. Говорят, был
народный бунт, полиции пришлось вмешаться. Объяснитесь, прошу вас,
как наиболее значительное лицо.