- Погибших уже не воротишь, они
сейчас на Небе отдыхают, - строго сказал Макурин, - а вот живым уже
станет легче.
- Дак ить и спорить не надо будет! -
пораженно удивился бородатый старик, знаток старообрядческих книг,
- благодать-то какая!
- Господь наш один на Небе, а вот
люди придумали различные ему формы и содержания, - твердо пояснил
Макурин, - пусть их, молитесь, как хотите. Истинный Наш Бог и
Вседержитель мне сказал, что он к этому относится спокойно,
главное, чтобы не сатанисты были в душе.
- Ты разговаривал с Господом Богом? -
недоверчиво спросил купец, - вот так просто, взял и говорил?
- Нет, конечно, - открестился от
такого простого понимания Макурин, - я был там не в телесном
облачение, а, значит, и языка не было, как говорить? И Бог не ведал
русского языка. Как мне кажется, я общался с ним напрямую, через
голову.
Так вроде бы. Более просто он
объяснить не может, сам не понимает и их еще окончательно запутает.
Прояснил твердо:
- Главное, Бога надо понимать не
словами, а чувствами и веровать в него искренне. Тогда будет тебе
легко и свободно.
Макурин говорил и не понимал, что
стало вдруг со старообрядцами, жесткое противодействие как-то
обернулось робкими попытками понимания. Уж потом жандармы, сами
изрядно обалдевшие и оробевшие, сказали ему, что когда он заговорил
о Боге, то вокруг его головы возник яркий и большой нимб. Как можно
спорить с таким святым и божественным человеком?
А пока он с ними спокойно поговорил и
даже помолился за Господа Нашего. Старообрядцы, понятно, привычно
тянули свои обряды, Макурин свои, но помолились дружно.
Сказать, что одной это встречей было
сломлено сопротивление и с той стороны, и с этой, нельзя,
естественно. Старообрядцы по-прежнему боялись и, чуть что, сразу
замыкались, сторонники же государственной религии по традиции
обращались больше к административным мерам.
Но первые трещины он хорошо увидел.
Монолита больше не было ни с той стороны, ни с этой. А больше
Макурин и не ожидал. Сотни лет боролись, а он за час собьет! Только
предупредил, что на обратном пути вернется, посмотрит. И не дай Бог
ему будут сопротивляться!
С тем и уехал. Некогда ведь. В
Подмосковье еще было людно, а вот дальше, чем ближе к Седому Уралу,
тем оказывалось свободнее уже и не в каждую ночь ночевали в городе,
хорошо хоть большое село было. А порой и в деревеньке какой совсем
небольшой в три – четыре дома останавливались.