Николай молча кивнул, эта тема для
него не была дискусионна,как святой скажет, так и будет. Продолжил
про послов:
- Будет много вопросов, в том числе и
с подковыркой, готовьтесь к этому обязательно.
Макурин поклонился, но не по-светски,
по церковному, хотя и изысканно. Мол, я защищен своим небесным
господином, мне боятся нечего. Господь милостив, но грозен и
напрямую на его слугу дьявольские прислужники не нападут. И не то,
что не осмелятся, просто будет не в силах.
Император, видимо, не понял, решил,
что Макурин надеется только на свои личные силы, дружески
поддержал:
- Я, Андрей Георгиевич, немного перед
вами виноват, выдвинул вас перед послами, не спросив. Поэтому лично
приеду с этими дипломатами. Надеюсь, они не осмелятся спорить со
мной, но если и осмелятся, то что же, у меня есть хотя бы взгляд.
Мой взгляд!
Макурин молча уважительно посвистел
про себя. Знаменитый взгляд василиска, о котором так много с
уважением и с восторгом (а, иногда, со страхом) говорили при
Николае I. И достаточно часто и по-разному позднее – кто
соглашался, кто с откровенном скепсисом отрицал. Сам попаданец уже
попал под этот взгляд, причем нечаянно, и Боже упаси, не завидовал
всем, сумевшим поднять у императора неприязнь до такой степени. В
том числе и у этих послов. При Николае I уже существовали
международные законы о неприкосновенности дипломатов, но вряд ли в
них говорились о взгляде василиске!
Император меж тем посмотрел на свой
брегет, счел, что времени уже много, чтобы, не торопясь, успеть на
заседание Государственного Совета.
Молча посмотрел на собеседников, не
увидел в них откровенного противодействия, кивнул. Распорядок этого
дня постепенно раскручивался, и сделать уже было ничего нельзя. Сам
вчера учредил, час в час. Приходилось лишь как можно естественнее и
эффективнее пройти эту дорогу. А там, Бог простит!
Император уверенно шел впереди, за
ним цесаревич сначала пропустил Макурина, но Андрей Георгиевич
отрицательно покачал головой. Это был не его путь, и не ему было
спорить и соревноваться. Поэтому вторым,как и следовало, шел
наследник и цесаревич. А уже потом двигался министр и святой. И так
это было очевидно и нормально, что зрителям даже касалось – не он
позади них, а они спешат впереди. Разница небольшая, но ведь
существенная, не так ли.