Макурин несколько лукавил. Близкими
они, разумеется, не были, даже военный министр – дальний
родственник. Ну его к лукавому, такого родственника. Но, с другой
стороны, от этих людей так много зависело, почти все на Земле.
Подождал немного, ожидая реакции
Бога. На самом деле ждал, а не обманывал окружающих. Бог
существовал – это он знал четко. Он также понимал, что Господь не
всесилен, как это думали верующие. По разным причинам, вполне
естественным, но и Бог в чем-то был ограничен. Но все равно, по
сравнению с людьми, даже со всем человечеством, он был очень силен
и всемогущ. И не надо было его злить, от этого было бы плохо
всем.
И присутствующие молчали и ждали, как
на памяти у умерших. И император не возникал. Он уже видел, как
Господь реагирует, Земля аж трясется.
Наконец, Макурин решил, что времени
прошло достаточно и Господь, если бы был недоволен, то
отреагировал. А если молчит, то можно. То есть он сразу подумал,
что Бог не обратит на их разговор, но вдруг. Да и присутствующих
надо было приструнить, ибо хоть он и святой, но человек, пусть
кое-кто и сомневается.
- Я обратился к Небу с просьбой
помочь, если и не России, то хотя бы мне, - сказал Макурин и
подождал, теперь уже реакции окружающих. Сказано ведь было
неподобающе. Так мог высказаться в России только император, но не
министр, тем более, при своем любимом монархе.
Однако, никто не сказал нечто
негативное и даже злое, видимо, посчитав, что святой как раз
находится в этом ряду. Макурин вздохнул, возвращаясь к войне. За
годы жизни в XIX веке он, пожалуй, впервые оказался в ситуации,
когда ничего не мог сказать о будущем ни как попаданец, ни как
святой.
Хотя, как не мог. Произнес нехотя
окружающим:
- Будущее видится мне смутно и
неохотно, но одно мне показано четко – я должен быть на войне. Это
без колебаний. По-видимому, и здесь видна рука Бога!
При слове «показано» мужчины дружно
загалдели, потом Николай I, усмирив шум, уважительно сказал: - ты
ведь святой, Бог так часто показывает нам свое место, что лично я
совсем не сомневаюсь.
Макурин вопросительно посмотрел на
императора. Тот уже столько видел признаков Божьего промысла, что
не сомневался в святом статусе Андрея Георгиевича. Однако же
Николай I впервые был инициатором возвращения к Богу. Что это? Он
вопросительно посмотрел на монарха.