– Кролям?
– А что делать? Олема отошла. И скотина жрать будет, если выбора
нет. Мы у Хольги спросили – зачтёт и осоку.
– Хорошо. Ты давай к Нахатке вперёд, – подтолкнул я чернявую
Люму. – И мой туес возьми. А я сзади один.
Намотал углы тряпки на руки, потянул вверх. Ого! Больше двух
пудов точно есть. Но ничего, на троих дотянем.
– Шагайте. Готов.
И мы пошли дальше. Осока… Теперь, стало быть, сборщики начнут к
болоту ходить – тут этой травы валом. Нужно быть осторожнее впредь.
Как бы на глаза кому не попасться со своей ползанкой. Хотя… Чего
мне теперь-то переживать? Нынче моё единственное дело – ждать Вепря
с охотниками. А тяжёлый тюк всё-таки. И двух сотен шагов не
сделали, как уже передышка требуется.
– На полянке привал, – предупредила уставшим голосом Люма.
Мы как раз подходили к небольшому кусочку безлесицы, покрытому
ковром разнотравья. Залитое светом окошко пять на пять саженей
манило цветами и красными бубками шиповника, облеплявшими большой
куст, подпиравший полянку с дальнего от нас края. Уже пора
собирать. На отвары пригоден. Хольга примет в зачёт.
И, похоже, шиповник привлёк к себе не только моё внимание.
Иначе, как ещё объяснить то, что и девки, находившиеся к полянке
ближе меня – тем более им не заслонял обзор тюк – не заметили
притаившуюся в траве опасность.
– Ааа! – только и успела вскрикнуть Нахата, когда внезапно
ожившая трава бросилась на неё полуторасаженным шестилапом.
– Иии! – выпустила свой край тряпки из рук Люма.
На её глазах зелёная пушистая лапа с внушительными крючками
когтей одним взмахом разодрала Нахате бедро до кости. Кровь подруги
мгновенно раскрасила лицо девчонки в красную крапинку.
Шестилап! Мы пропали! Или, как его ещё называют, паучий медведь.
Редкий зверь. И опаснейший. Окрас меха меняет, хитёр и проворен.
Бегает быстро – не удрать от такого. И на дереве тоже не
спрячешься. Когти, зубы, невероятная сила. Даже такой мелкий, как
этот, прикончит и взрослого охотника запросто. Против него только
толпой, или с каким-нибудь сильным даром. Или…
Промчавшиеся за миг мысли ещё только укладываются в голове, а
Люма уже летит на меня, приложенная другой лапой зверя. Пасть же
хищника, напоминающая смесь медвежьей и волчьей, смыкается на
голове Нахатки. Крик прервался. Хруст черепа настолько ужасен, что
внутри всё сжимается.