— Вы знаете, кто это? — спросил
Спартак Петрович.
— Да, — сказала вожатая
Светлана.
— Это Ира Верховская, — сказала
вожатая Маргарита, — она отдала бинокль своей подруге Тане
Хизер.
— Наблюдайте за ними, — директор
выключил картинку с дредноутом, — и хорошо бы им побыстрее получить
браслеты-навигаторы. И вы
совершенно правы насчет корабля — сдвиг у нас был определенно
вниз.
Душевых на этаже было две — обе
располагались в тупике коридора, там, где у окна стояло кресло
утром погребенное под девичьими сумками. В ожидании своей очереди
на мягком сидении и подлокотниках устроились сразу шесть девушек —
начало очереди. Похоже, в отряде не нашлось той, которая бы ни
жаждала принять душ после невыносимого подъема от моря. Девушки
выходили в халатах, с узлами полотенец на головах и тут же в
душевые заскакивали следующие. Без всякой договоренности очередь
была двойной — душ принадлежал той половине отряда, на стороне
которой он находился. С северного душа вышла очередная пара чистых
барышень, Хиз и Ира поспешно заскочили внутрь, их подлокотник тут
же заняли следующие девочки.
Сзади хлопнула дверь и Хиз все-таки
схватила Иру за руку, которую та крепко сжала. Несколько секунд
девочки стояли ослеплённые, унимая головокружение и приводя дыхание
в норму, потом они разняли руки и принялись щупать стены — сначала
очень осторожно, а потом всё смелей, пока наконец не стали
постукивать по большим прозрачным плиткам, из которых были выложены
внешние стены душевой — угол здания. Чистые и слегка влажные
квадраты толстого стекла не задерживали свет, но имея глубокой
рельеф из переплетенных ромбов, преломляли и дробили то, что было
по другую сторону до состояния пересыпающихся острыми гранями
миражей. За стенами ветер раскачивал кроны высоких тополей — внутри
душевой они превращались в мечущиеся зеленые облака и бешено
прыгающие тени. Это было похоже на кошмар художника-импрессиониста,
выражающийся в дискомфорте турбулентности света и цвета. Или же на
прекраснейшее видение слепящей абстрактной радости лета.
Однако в этом ошеломительном душе
надо было, прежде всего, мыться, а не наслаждаться световым хаосом.
Хиз и Ира вспомнили о других девушках, которые дожидались за
дверью. Несмотря на то, что душевые кабинки были отгорожены друг от
друга обыкновенной стеной – непрозрачной, пришлось сделать
некоторое психологическое усилие, чтобы раздеться. Помещение,
которое воспринималось как буйное открытое пространство, не было
уютным для обнажения. Возможно, после наступления темноты, оно и
становилось сносным в этом отношении, но не сейчас. Хиз, считая
себя менее впечатлительной, выбрала кабинку, вплотную примыкающую к
прозрачной стене — головокружение здесь атаковало
непрестанно.