Спартак Петрович повернулся к
вожатым, как только они переступили порог кабинета.
— Ну как? — Спросил
директор.
— Движение было, — сказала
Светлана.
— Но скорее вниз, чем вверх, —
добавила Маргарита.
— Но не точно вниз? — Для
руководителя лагеря новость не была приятной. —– Давайте
посмотрим.
Вожатые вынули из кожаных футляров,
которые были ладно пристроены у них через плечо, бинокли и положили
на стол. Спартак Петрович сел в кресло, подсоединил к приборам по
шнуру и выдвинул клавиатуру. Большая настенная панель со схемой
лагеря мигнула и на ней появилось изображение дредноута. Вначале он
был лишь далеким силуэтом на фоне бликующего моря, потом
последовало медленное увеличение — корабль разросся до размеров
экрана, а потом вышел за них. Стало возможно различать отдельные
механизмы, такелаж, точки клёпок на броневой обшивке. Сомнений в
том, что это боевой корабль не было. Но в каких морях он мог вести
сражения?
Директор крутил пульт в руках,
изображение переключалось с камеры одного бинокля на камеру
другого. Когда девочки передавали приборы друг другу, картинка
смазывалась, дёргалась, снова искала корабль, а потом пару минут
изумленно по нему шарила. Внимательное лицо Спартака Петровича
морщилось от вынужденных неудобств, но он продолжал изучать
запись:
— Понимаю, что пришлось отдать оба
бинокля детям, — сказал директор и сделал звук видеозаписи громче.
Хорошая акустика, которой был оборудован кабинет, наполнила
пространство легким шумом листьев и прибоя, и удивленными выкриками
отряда. Директор просмотрел обе записи и только в одном месте он
резко нажал паузу.
— Чей это голос? — Спросил директор,
отмотав на нужные секунды и дав послушать вожатым восклицание за
кадром:
Девушка была удивлена не меньше
остальных, но в возгласе из коротких непонятных звуков слышались
нотки возмущения, может быть даже крепкое словцо. Да, именно таким
тоном, любой нормальный человек сообщил бы миру о молотке,
ударившем по пальцу.
Пульт перешел к Светлане, она
отмотала на несколько секунд назад: «О! Моире де те!». Кажется,
девочка выругалась на иностранном языке.
— Хоть бы это был испанский, —
улыбка у директора лагеря сидела немного криво. — Определите, кто
это.
Отряд бы не узнал своих вожатых, их
лица стали гипсовыми: скульптурная группа «сосредоточенность и
ответственность». Запись шла, пока сквозь шум тот же голос не
произнес: «Держи, Хиз». Картинка замелькала прежде, чем вновь найти
корабль.