Ахолия же на воду был скуп. Здесь ее добывали из глубоких
колодцев, уходивших вниз в прокаленную почву, сухую глину и камень
на пять, десять и даже пятнадцать лиг. Из самых глубоких скважин
драгоценную влагу поднимали наверх с помощью мощных насосов,
позволить которые себе могли только самые богатые и влиятельные
плантаторы. Из более мелких, по старинке – хитроумным устройством,
напоминавшим огромный винт, но и это устройство требовало свою
толику энергии, пусть и не в таком количестве как насосы, так что и
это одно из древнейших изобретений человечества было по карману
далеко не всем. В основном же, на Трузанде для подъема воды наверх
использовали рабов, а самые бедные плантаторы – животных.
Вода, чистая и холодная, нагревалась в бассейнах, облицованных
камнем. Потом неторопливо текла по сотням проложенных труб к
сложнейшей системе, чем-то похожей на систему капельного полива,
подведённой к каждому дереву, орошая пальмовые рощи. Деревья шакри
никогда не испытывали сильной жажды, им требовалось не так уж много
влаги, но поступать она должна была непрерывно и равномерно. И,
чтобы светлые струи никогда не иссякали, сотни быков, мулов и рабов
день за днем кружились у подъемных воротов, утаптывая копытами
почву до каменной твердости. Сотни бессловесных животных, тысячи
людей-рабов, таких же бессловесных и бесправных, как и четвероногие
твари. Но теперь, с приходом гарудцев, и этой дармовой рабочей силе
пришел конец, а вазари требует со своих подданных все больше и
больше.
Подняв тучу песка, к «приемному дому» вазари подкатил небольшой
возок, запряженный сразу парой злых жеребцов; через несколько
секунд, когда поднятый в воздух песок осел, открылась небольшая
резная дверка возка. Не торопясь, показывая досужим зевакам свою
значимость и демонстрируя свое богатство, из возка вылез немолодой
мужчина и важно шествуя направился к высоким воротам «дома
приемов». Миновав стражей с окладистыми, завитыми в кольца
бородами, закованных в доспехи с черными мечами на поясе и
небольшими круглыми щитами в руках, мужчина ступил на ровные
каменные плиты широкого прохода, тянувшегося в глубь дворцового
комплекса. Высокие, изготовленные «под старину» и окованные бронзой
двери, неслышно распахнулись перед ним, большой покой, убранный
багровыми коврами и ярко освещенный, казался пустым и наполненным
лишь струйками благовонного дыма. Из-за тяжелой портьеры, тихо
звеня серебряными колокольчиками, закрепленными на тонких цепочках,
обвивающих руки и ноги, вышла молодая девушка. Поклонившись, она
произнесла тихим грудным голосом: