Эбенезер позволил себе улыбнуться — за маской все равно никто не
различил бы его эмоций. Он не мог дождаться возможности преподнести
хорошие известия.
Его сын, его хитрый и умный сын нашел способ провернуть
практически идеальное преступление: он подготовил жертву для
ритуала Лорда — и никто в Хогвартсе и Мунго не заподозрил, что
проклятье на грязнокровке впитывает чужую магию.
Это пора заканчивать.
Только одна мысль звенела внутри его пустой головы. Он редко
доходил до такого состояния — и обычно с помощью темных
волшебников, которые помогали ему как можно скорее расстаться с
жизнью. На этот раз Гарри справился сам, и дебют удался: он чуть не
угробил себя и двух парней — но не просто парней.
Истощенные темными заклинаниями, Джеймс и Сириус остались в
Больничном крыле. Гарри видел в каком они состоянии, их
обескровленные лица и синеющие губы отпечатались в памяти, как
вспышка колдокамеры — на сетчатке глаза. Гарри надеялся, что
Дамблдор, предполагавший такой исход, не станет его
искать.
Гарри стоял в пустом широком коридоре первого этажа; он подпер
плечом явно не нуждающийся в этом холодный подъем каменной арки. По
полу гуляли сквозняки. Факелы догорали и оранжевые отсветы на
стенах смешивались с синим сумраком. Гарри не смог определить время
и усмехнулся: для мага, связавшегося с временем, он слишком плохо
его чувствовал — и новая судьба потерянного меж времен казалась
ближе некуда. Он со вздохом оторвался от стены и поплелся вслед за
сквозняками.
Гарри никуда не шел, на самом деле, это его воля тащила
трясущееся тело. Разум оставался немым и путь Гарри складывался сам
собой. Он не заметил, как вышел к Черному озеру. В другом мире и в
другое время Гарри обожал сидеть неподалеку на холме или под
деревом, смотреть на воду, на блики солнца, бег облаков или рябь,
нагоняемую ветром с предгорий. Сейчас он шел через предрассветную
синеву среди теней — и сам был тенью и черные воды о чем-то ему
шептали. Ноги несли его вперед, гладкая подошва скользила по
влажным булыжникам; пятки бились о камни, когда он проскальзывал
вперед и вниз — так же бились друг о друга мысли.
Он не должен был быть здесь.
Он не должен был ни во что вмешиваться.
Он не должен был никого втягивать в свои дела.
Внутри Гарри клокотало, но его лицо словно онемело и застыло
страшной маской. Он все сделал неверно с самого начала, а теперь не
мог вынести самого себя и своих решений.