Во рту у Северуса пересохло. Он украдкой взглянул на подругу —
та тоже была погружена в свои мысли; и, судя по складочке между
бровей, они были невесёлыми. Она шагала рядом и смотрела куда-то
внутрь себя. Висела неуютная тишина, её срочно надо было чем-то
заполнить, но чем?
«Какой же ты идиот!»
Ему хотелось выть от беспомощности: надо было срочно заговорить
— но что сказать? Заговорить так, словно ничего не было? А если
Лили как раз снова хотела обсудить их отношения после ссоры? Тогда
она может обидеться на пренебрежение. Но если заговорить об их
отношениях, то после его реплики в коридоре ей может показаться,
что он не рад — хотя он, чёрт возьми, был рад! Впервые за столько
долгих, бесконечных месяцев…
— Знаешь, Сев, — Лили резко остановилась на повороте, ведущему к
лестницам в факультетскую башню. — Я, наверно, зря потревожила
тебя. Извини. Доброй тебе ночи.
Она вовсе не глядела на него, разворачиваясь и шагая прочь.
Северусу показалось, что внутри у него всё сжалось — и вытянулось
струной, готовой вот-вот разорваться.
— Я люблю тебя!..
В это признание он вложил всего себя: дни и ночи тянущей тоски,
детскую влюблённость, переросшую в настоящую привязанность, горечь
потери, сожаление о случившимся, чувство вины и желание загладить
её. Не так он представлял момент признания в своем воображении. Но
в его мечтах многое было иным: не было той ссоры, не было
суки-Поттера, не было собственной бедности, бледности, сальных
волос и огромного носа.
Девушка остановилась спиной к нему, он не мог увидеть ни эмоций,
ни выражения лица или хотя бы её колдовских зеленых глаз.
— Лили, пожалуйста…
Он чувствовал себя глупым, голым, абсолютно уязвимым — но
свободным; впервые Северус позволил настоящим, глубоким чувствам
захватить себя и делать то, что велит сердце, а не слизеринская
осторожность.
— Я не хочу тебя терять.
Понимая, что хуже уже не будет, он приблизился к девушке
вплотную. Почувствовав его приближение, она резко развернулась.
Волосы от движения и всплеска магии красивой искрящейся пеленой
разметались в воздухе. Лицо у Лили было чуть румяным, глаза
блестели в свете факелов, а губы сложились в такую трогательную
улыбку, что внутри у Снейпа всё затрепетало. Она сухой горячей
ладошкой сжала его длинные холодные пальцы и прошептала: