Посоветоваться с родителями он не мог — смешно было даже думать
об этом. «Дорогой отец, мой профессор ЗОТИ, кажется, наш
родственник из прошлого». После этого маменька наверняка вызовет
кого-нибудь знакомого из Мунго…
Освободились ребята только к вечеру. Джеймс чувствовал себя — к
своему же удивлению — просто отменно. Рутинная и грязная работа
напрочь отшибла мысли о разбитом сердце. Мысли о профессоре Бродяга
предложил тоже пока отложить. Он предложил к Рождеству попросить
родителей пригласить Томпсона на праздничный ужин. Пусть мистер и
миссис Поттер сами посмотрят на гостя.
Вернувшись в общую гостиную, Джеймс наколдовал красивое
объявление об отборочных вечером в среду. Сириус дополнил его
звуками беснующихся трибун; периодически из объявления вылетали
маленькие копии бладжеров, сталкивающихся друг с другом, и
рассыпающихся разноцветными искрами.
Вокруг доски сразу же образовалась толпа; особенно много было
мелюзги — им в радость было любое волшебство. Сириус улыбнулся
зрелищу и задорно подмигнул Джеймсу. Сохатый улыбнулся в ответ — и
тому тёплому чувству, что может расцвести только от ощущения родных
стен.
Ночью, когда всё стихло, парни вновь ускользнули навстречу
тёмным коридорам. Нужно было добраться до кухни, взять побольше
шоколада — и добраться, наконец, до Лунатика.
Эльфы, как обычно, с радостью выдали бы им и тонну шоколада;
маленькие существа пытались накормить и самих Джеймса с Сириусом,
но ребята были быстры.
До Больничного крыла они добрались спокойно. Джим хотел было
подойти и к кровати Лили, но Бродяга вовремя его одёрнул.
Из-за ширмы в конце общей палаты лился тёплый свет. Рем, видимо,
достаточно оправился, чтобы уткнуться в обожаемые книжки.
— Бу!
Друг от неожиданности даже дёрнулся, но через секунду уже
облегчённо улыбнулся друзьям, стягивающих мантию-невидимку.
— Клоуны!.. — Он с благодарностью принял десяток шоколадных
плиток, который протянул ему Джеймс. — Соскучился без вас. Если бы
не Пит, вообще остался бы отрезанным от мира.
Ремус поинтересовался у Сириуса, как сейчас Питер и как у них
дела после дуэли.
Джим удивленно уставился на Бродягу. Друг ни слова не сказал об
этом, хотя это должно было быть событием века: дуэль между
Мародёрами!..
— Забей, Сохатый, уже всё хорошо, — в своей манере улыбнулся
Блэк. — Я даже успел об этом позабыть.