- Мы куда едем? – спросил я тестя, когда мы без эксцессов
миновали шествие и пару раз свернули на перекрестках. Мне, конечно,
было все равно куда мы с ним катим, но все же….
- К приятелю моему надо заехать. Он мне пятьсот рублей должен
уже почитай, как два месяца. Не отдает, вот.
- Выбивать будем?
- Бог с тобой, - махнул он, не правильно поняв мои слова. – Он и
так беззубый, чего там выбивать? Вежливо, но настойчиво попросим.
Тебе, думаю, он не откажет.
- Это почему?
- Да потому что восторгается он тобой, вот почему! – ответил
Ильич и сипловато захихикал. – Все газетки с тобой собирает,
познакомится мечтает. Грезит на твоей чайке в воздух подняться и на
мир оттуда посмотреть.
- Так ты меня на смотрины везешь? – не поверил я собственным
ушам.
- Ну а что? Тебе сложно что ли?
Мне не сложно, мне оскорбительно, когда мною вот так
беззастенчиво пользуются. Что я и сказал старику недовольно. Но тот
как-то слишком уж легкомысленно отнесся к моему возмущению,
отмахнувшись:
- Да ладно, что ты как красна девица ломаешься. Мне деньги с
этого жулика забрать надо, а ты помочь не хочешь. Не уважаешь ты
меня, да?
Я в сердцах пихнул его локтем и он все правильно понял.
Засмеялся, пихнул в ответ и с широкой улыбкой ответил:
- Ну вот, а то как моя Маришка в девичестве. То ей не это, это
ей не то! Еле жениха, дуре, нашел.
Знакомый-должник жил в просторной квартире на шесть комнат в
одном из доходных домов Москвы. Мы поднялись на третий этаж и
несколько раз прокрутили ручку звонка. Дверь нам отрыл сам хозяин.
Распахнул ее настежь и замер, забыв как дышать и уставившись на
меня.
- Боже мой…, - только и смог он выдавить спустя несколько
секунд.
- Чего божемойкаешь, Дмитрич? – с усмешкой поддел его тесть и
шагнул за порог. – Вот, встречай дорогих гостей, сам Рыбалко к тебе
приехал. Ты же об этом мечтал?
Человек дожил до шестидесяти с гаком лет. Был он сед, морщинист,
имел широкий и приплюснутый, почти африканский нос, и носил впереди
себя объемный десятивёдерный живот, на котором висели домашние
штаны, не спадающие лишь благодаря широким помочам. Человек
напоминал мне большой воздушный шарик, прибитый к земле чудовищной
силой гравитации и оттого не могущий воспарить над этим бренным
миром. Такому уж точно на «чайке» не суждено полетать.
Степан Ильич похлопал хозяина по покатому плечу: