Я и не знал, что невозвращенец в СССР приравнивается к предателю
Родины, подпадая под шестьдесят четвёртую статью УК. Только
новоиспечённый господин Гаврилин строит планы на будущее в
Голливуде, и плевать хотел на советские законы. А товарищам
Мещерскому и Клушанцеву приходится расплачиваться за его поступки.
Поступок Гоши выглядел ещё омерзительнее, с учётом того, что он
оставил дома жену и двоих детей. Чуть позже я узнал о конфликте в
семье нашего беглеца, который можно считать оправданием его
поступка. С точки зрения подлеца, конечно. В итоге он, как
настоящий мужчина, решил, что на Западе ему будет лучше. А баба
сама вытянет мальчика с девочкой двенадцати и четырнадцати лет.
Даже не припомню, были ли среди подобной публики уроды, бросившие
семьи на произвол и растерзание? Человек просто обязан был знать,
что близким достанется в первую очередь. Вроде был пилот, угнавший
самолёт в Японию, и он точно бросил семью. Правда, подробностей мне
вспомнить не удалось.
Но некоторые шаги, дабы прикрыть свои тылы, я проделал.
Неприятность самой ситуации заключалась ещё в том, что нельзя
спешить. Пока не вернулся Клушанцев, и факт невозвращения
зафиксируют официально, у меня связаны руки. Поэтому, как только
Павел Владимирович прилетел домой и начался лавинообразный процесс
наказания непричастных, империя нанесла свой удар. Я быстренько
собрал коллектив ТО «Прогресс», где поступок товарища Гаврилина
предали полной обструкции. Первыми выступили мы с Клушанцевым, где
совершенно искренне заклеймили подлеца и предателя. Мне даже не
пришлось репетировать речь, хватило злости на этого иудушку. Ведь
он по глупости может сломать тщательно выстраиваемую комбинацию, на
которую я потратил столько времен и сил.
Также по ситуации высказался Бритиков, наш исполнительный
директор Солодовников и, конечно, мадам Барабанова. Это был даже не
доклад, а целое представление. В немного экспрессивной форме, но
явно тщательно проработав текст, «бабушка-старушка» проехалась по
всем. Начала она издалека – с XXIII съезда КПСС. Далее был полный
набор общих штампов, транслируемых советской пропагандой. Досталось
всем, начиная с космополитов, заканчивая проводниками западной
культуры и лицами сомнительных моральных принципов. Понятно, что
этот пассаж был направлен в мою сторону. В итоге, собрание
коллектива осудило поступок Гоши, что было зафиксировано в
протоколе. Вопрос его исключения из партии меня уже не касался. Да,
этот деятель оказался партийным.