На мгновение он понизил голос и певучим полушепотом произнес
заговор, усиливающий действие компонентов отвара.
Подобно некоторым простым горожанам, молодой аптекарь обладал
магическим слухом в той крошечной мере, что позволяла улучшить
свойства хорошо изученного ими предмета. Отвар бурлил, запах пяти
трав поднимался к потолочным балкам и беспощадно впечатывал свои
ноты в и без того насыщенную симфонию. Выветрить ароматы давно не
могли никакие сквозняки.
“Побочный эффект усиления”, — пояснял когда-то отец. — “Счастье,
что твою матушку я встретил в другом краю и привез сюда уже женой.
В ином порядке она бы дальше порога не ступила.”
Матушка всегда смеялась, что дом оказался единственным
недостатком отца, так что пришлось ей с этим мириться. Однако, с
тех пор она полюбила долгие прогулки по городу, что в девичестве ей
свойственно не было.
Кинри разлил готовый отвар по стеклянным пузырькам. Два из них
отправились на укрытую от солнечных лучей полку шкафа. Перед тем,
как отнести третий пузырек заказчице, юноша переоделся в лучшую
белёную рубаху и меховой плащ, что предусмотрительно висели на
веревках во внутреннем дворе. Одежду “на выход” всегда и держали на
выходе — там у коварного запаха пока еще не было власти.
На эти хлопоты Тысячелистник Обыкновенный взирал с немым
осуждением. Решительно, негоже человеку почти ученому с каждой
склянкой носиться по городу.
Обычно Кинри и не носился, но этот случай был особый — микстуру
попросила мать Селены, тетушка Агата. Ради ясноокой Селены, к тому
же изрядно простуженной, Кинри был готов бежать при необходимости
гораздо дальше и быстрее.
Словно рыцарь из древней сказки, он избавит ее если не от
дракона, то уж по крайней мере от кашля. Еще неизвестно, какая из
этих напастей бывает досаднее долгими зимними ночами.
В пути через рынок и пару улиц юноша успел придумать четыре
версии того, как сраженная болезнью Селена после капли его отвара
откроет прекрасные свои очи, поначалу с трудом узнает своего
спасителя, но облик аптекаря, явившегося лучом надежды в черный для
нее день, навсегда останется в ее памяти и сердце.
Тогда у него появится хрупкий шанс на ответное чувство. Там
более, в его дом Селене еще не случалось заглядывать.
Поэтому он был, почитай, разочарован, когда обнаружил девушку
сидящей на лавке за пряжей. Свидетельством тяжкого ее недуга был
только большой пушистый платок, укрывающий шею и плечи, да теплые
носочки под домашней юбкой.