Огни гостиницы появились, как всегда, неожиданно.
Во дворе освещенного фонарями трактира переминалась с ноги на
ногу немолодая женщина в поношенном платье, такие обычно носят
фермерские жены. У ног женщины стояла большая корзина, доверху
наполненная яблоками. Крестьянка робко пыталась обратить на себя
внимание, но сновавшая туда-сюда прислуга Кампо совершенно не
замечала ее.
— Почем товар?
Усталое лицо озарилось надеждой. Не дожидаясь, когда женщина
назовет цену, я протянул три серебряные монеты из кошелька, что
получил от Фосса «на расходы». Дрогнувшим голосом фермерша
залепетала слова благодарности, неуклюже наполнила куль яблоками и
протянула его мне. На эти деньги она дотянет до весны. Я заметил на
пальце крестьянки кольцо вдовы и испытал жалость к ее детям.
Фермерская доля тяжела, мне это ведомо не понаслышке.
Покинув седло, с удовольствием почувствовал под ногами
землю.
Никогда не был мастаком в верховой езде. Мышастый, очевидно,
чувствуя это, все время норовил досадить мне, и я надумал его
подкупить. Седой и почти беззубый конюх Кампо прошепелявил однажды
о слабости мышастого. Яблоки! Я показал жеребцу краснобокого
красавца. Конь зло и с подозрением покосился на меня и чуть не
откусил пальцы, затем требовательно посмотрел на куль яблок. Его
фырканье стало довольным. Я дал мышастому еще яблоко, но сейчас
жеребец отошел на второй план.
Как и ее госпожа, эта служанка была одета во все черное.
Камеристка молча подошла к фермерше и, не произнеся ни звука,
протянула монету. Не столь весомую, как моя, но для крестьянки и
это было счастьем. Получив куль, служанка развернулась к гостинице.
Глядя ей в спину, я вдруг почувствовал на себе чужой пристальный
взгляд. Из окна второго этажа, отодвинув занавеску, смотрела она.
Вся в черном, строгая и величественная, в такой же маске, как у
горничной.
Она появилась в трактире три дня назад. Я заканчивал ужин, когда
во двор вкатилась темно-серая крытая двуколка. Лицо возницы скрывал
глубокий капюшон, он гораздо больше походил на мертвеца, чем на
живого человека: в его скупых движениях не было ничего лишнего.
Расплывшись в широкой улыбке радушного трактирщика, Кампо
поспешил во двор встречать новых гостей. Двуколка привезла двоих.
Госпожа внимательно выслушала Кампо, что-то кратко ответила и
протянула тугой кошель. Гостиничные слуги приняли у горничной
багаж, карета укатила обратно в ночь, а новая постоялица и ее
камеристка переступили порог «Гуся и окорока». Пропустив горничную
вперед, госпожа на миг задержалась и сквозь прорези в маске окинула
взглядом холл.