— Лейтенант! — напыщенно перебил его
офицер. Гнев быстро сменился ухмылкой. Очень самодовольно и оттого
глупо, однако я попридержал свои мысли.
— Простите великодушно, господин
лейтенант! Позвольте все объяснить… — подобострастно продолжил
Акан. Роль просителя выглядела очень убедительно. Не хуже, чем
образ тюремщика из королевской тюрьмы. Куда делся привычный, вечно
благодушный толстяк? Теперь горец был заискивающим ничтожеством,
каких любит доить всякий властный чин. Особенно из городской стражи
и особенно только что повышенный просителем в звании. Акану бы в
лицедеи податься!
Продолжая унижаться и переминаться с
ноги на ногу, Рой уговаривал офицера ограничиться ордером об уплате
штрафа. Когда горец, словно невзначай, переложил из одного кармана
в другой пухлый кошелек, лейтенант снизошел до уговоров.
— Дождь пошел. Продолжим
разбирательство под крышей, — констатировал офицер, велев смутьянам
следовать за ним. Мы повиновались и в окружении стражников
направились в наш трактир.
Каждый приличный постоялый двор в
купеческом квартале имеет кабины, где уважаемые гости могут
обсудить сделку без лишних ушей и глаз. Общий зал трактира «У кота»
был разделен стенкой из полированного бруса. В меньшей части,
которая составляла примерно четверть площади трапезной,
располагались кабины. Офицер посадил меня рядом с собой в одной из
них, а Джон и Рой устроились напротив. Рядовые стражники расселись
по лавкам в общем помещении.
На темно-зеленое сукно стола лег
небольшой лист желтой бумаги из городской типографии. Ордер на
уплату штрафа, куда офицер должен был вписать имена возмутителей
ночной тишины. Начался откровенный торг. Споря и одновременно
лебезя, Акан постепенно выкладывал перед офицерским чином стопку
серебряных монет.
— За беспокойство и чтобы сгладить
недоразумение, — приговаривал каждый раз Рой, кладя еще одну
монетку. Сколько он выложил серебра, я не считал, только постоянно
косился на Джона. Тот отвечал мне мрачным взглядом. Какого дьявола
он набросился на меня?
Посреди торга в кабинку заглянул
Оливер, лицо наемника ничего не выражало. Снаружи раздавался гвалт,
поднятый стражниками. Не сказав ни слова, Фосс поспешил удалиться.
Его визит стоил Рою пары дополнительных монет.
Когда тревога господина лейтенанта за
общественный порядок улеглась и утихла под слоем звонких кругляшей,
он затребовал чернила и перо. После небольшой назидательной речи
офицер начал долго, по буквам, заполнять ордер на штраф.
Грамотности в нем было куда меньше, чем властной наглости и
жадности. Лейтенант вписывал имена, которыми назвались я и Шрам.
Вызванный сонный трактирщик подтвердил подлинность наших имен,
других-то он и не знал, после чего удостоверил ордер свой
подписью.