— Имена, — буркнул капрал, взял перо
из заляпанной чернильницы и открыл толстую тетрадь. На нас он не
смотрел, наши руки не были связаны, и мы вполне могли бы прибить
подофицера и остальных спящих тюремщиков. Все непродолжительное
время ареста с нами обходились сносно, а для меня даже непривычно
учтиво. Ни лейтенант, ни его солдаты не позволили себе тычков,
оскорблений и всего остального, что должен испытать каждый
заключенный. Я все время поглядывал на Шрама и, пока были в
таверне, на Роя. Если не считать мрачных физиономий, мои компаньоны
вели себя абсолютно спокойно, и я решил не форсировать события.
Вероятно, арест спутников или близких
родственников пострадавших от нечисти — в Загорье рядовое явление,
требуется он для спокойной отправки выжившего в лапах дьявольской
твари в это самое аббатство Маунт. Может быть, там просто клиника?
Хотя вряд ли: Акан и Шрам восприняли сказанное инквизитором очень
неспокойно. Нас арестовали, чтобы не сорвались и не помешали
вывезти Фосса загород. Равнодушие же стражников легко объяснялось
нашим положением. Мы были временно задержанные, а не преступники,
которых легко обобрать до нитки, и никто слова не скажет. Нас даже
не обыскивали.
— Следуйте за мной, — гораздо
сноровистее, чем давешний лейтенант, вписав названные нами имена в
документ, вислоусый тюремщик встал из-за стола и направился в
коридор, заворачивающий вправо.
Мы молча направились за ним. Сразу за
поворотом коридора, плотно облепленного факелами и массивными
дубовыми дверьми с небольшими окошечками, тюремщик остановился.
— Это ваша, — сказал он и лязгнул
замком двери одной из камер. Мы вошли внутрь. — Жрачка и вода будут
в полдень. Для нужника подойдет вон то ведро. Кто-то из вас вынесет
его днем, когда доставят еду. И учтите, у нас приличное заведение,
не чета тому, что внизу, в подвале.
Хохотнув без видимой причины, капрал
захлопнул дверь и снова загремел замком.
Камера имела размеры семь шагов в
длину и три в ширину. Высоко, под самым потолком, виднелось узкое
окошко с решеткой, из него в камеру падал тусклый серый свет
раннего утра. Было сухо. В четырех углах лежали кучки высушенной
травы, что меня изрядно удивило. Ни сырости, ни прелости.
— Впрямь приличное заведение, —
произнес я и устроился на соломе. Как же здорово растянуться! День
был долгим, а трудная ночь — еще длиннее. Кучка приятно пахнущего
сена казалась сейчас мягкой постелью.