Конечно, Матильда никогда не говорила о сестре плохо, просто
иногда ворчала на ту за семейными ужинами, повторяя слова отца. Но
Флоренс вдруг стало стыдно и за свое смущение, и за горевшие
румянцем щеки, и за то, что кровь гулко била в висках, а губы
пересохли. Матильда, казалось, знала, что все это значит, и злое
торжество в ее взгляде ранило в самое сердце.
Так что Флоренс уткнулась в книгу, пытаясь снова сосредоточиться
на повествовании и не обращать внимания на разговоры вокруг. Они
были ни о чем: о погоде, о людях, которых Флоренс не знала, о
приемах, спектаклях и балах, на которых она не была. О лошадях,
охоте и танцах. В общем, обо всем, о чем Флоренс имела понятия
меньше, чем о трущобах, в которых, по словам Бенджамина, жила мисс
Лилиан.
Шляпка чуть съехала, длинные пряди волос, забранные под нее,
чтобы было не так жарко, выбились, и Флоренс не могла найти в себе
силы поправить прическу. Ей казалось, что все на нее смотрят, что
лучше не шевелиться, даже когда рядом, над корзинкой с ломтиками
хлеба и вареньем в вазочке, снова начали виться осы. И тогда
ощущение жгучего, тяжелого взгляда исчезнет.
***
Горячий шоколад и правда был горяч, но у сеньоры Глории ни
капельки пота на лбу не выступило. Она сделала пару глотков из
крошечной чашечки и поставила ее на блюдце, расписанное незабудками
и золотыми листиками.
– Пожалуй, вам стоит начать этот рассказ, Эдвард, – сказала она
мягко. – Или я начну со своей стороны?
Эдвард нахмурил брови и фыркнул, как недовольный кот.
Он сидел, откинувшись на спинку стула, очень вольготно и совсем
не так, как принято было сидеть в присутствии дамы. Но рядом,
конечно, не было никого, кто сделал бы ему замечание.
– Принцесса готовится стать матерью, – сказал он холодно.
Ронан не смог сдержать радостного изумления.
– Я подозревал, но…
– Готовится стать – не в том смысле, что они… уже, – поправил
Эдвард сам себя. – Это деликатная история, Ронан, но некоторые
слухи, которые приходилось давить, как жаб, до того, как они
выпрыгнули за пределы дворцовых кулуаров, правдивы. У
принца-регента и его жены очень долго не получалось зачать.
– У иных пар уходит несколько лет, – Ронан задумчиво посмотрел
на хрустальный графин, в котором плавали лед и кусочки лимонов.
Графин этот очень хотелось приложить ко лбу запотевшим
боком.