— Бегом! — гаркнул дворецкий.
Я торопливо схватила стоящее у печи ведро с совком и выскочила
за дверь.
***
В покоях арна ничего не изменилось. Когда я тихонько постучала и
заглянула в комнату, там никого не было. Только горящие в
канделябре свечи, да грязная одежда, кулем лежащая на полу,
напоминали о том, что хозяин Белвиля вернулся.
Сама не знаю, какой рагж меня попутал, но я зачем-то подняла
полотняную рубаху и попыталась разглядеть тонкую вышивку,
украшающую ворот. Петли бесконечности, изгибы безвременья, цветок
райса… Анатолийский оберег. Интересно, от кого арн пытается
защититься? Или это подарок какой-нибудь зазнобы?
Пальцы ощупывали ровные стежки, а в голове всплывали яркие
воспоминания. Берег моря, песчаная отмель, свежий, пропахший солью
и смолой воздух, длинная шелковая лента, трепещущая на ветру...
Как же давно я не видела обережных орнаментов! Аж руки
зачесались, так захотелось взять иглу и повторить цепочку
причудливых символов. Интересная у них последовательность. Петля,
изгиб, цветок, еще один изгиб и снова цветок. А потом — две петли и
изгиб. Пожелание счастья, любви, добра, отгнание злых сил и
печальных мыслей, долголетие...
Я так засмотрелась на переплетение узоров, что совсем забыла о
времени. Смотрела на знакомые орнаменты, как зачарованная, и не
замечала, как стрелки больших напольных часов передвинулись к
полуночи. Если бы не треск догорающей свечи, так и стояла бы у
окна, комкая в руках потемневшую от пота рубаху и разгадывая смысл
ритуальной вышивки.
«Совсем ты, Илинка, из ума выжила! — одернула себя. — Разве ж
можно в хозяйской спальне без дела задерживаться?»
Я бросила рубашку на пол, подхватила щетку и совок и принялась
чистить огромное жерло камина. В голове стучала только одна мысль —
нужно торопиться. Нельзя допустить, чтобы арн застал меня в
комнате. Кто знает, как долго он в бане пробудет? И так уже больше
часа парится!
Я сгребла всю золу в ведро, сложила дрова, как учила меня
Паница, высекла из кресала искру и подожгла щепу. Огонь разгорелся
мгновенно. Он жадно, взахлеб накинулся на поленья, затрещал,
заурчал сытой кошкой, лизнул длинным языком закопченные камни,
рассыпал по медной плите на полу глазастые искры. В трубе утробно
загудело, завыло что-то, застонало.
Я поежилась и передернула плечами.