Я так задумалась, что не заметила, как выронила из рук клубень.
Наклонилась, чтобы поднять его, да так и застыла, заслышав какой-то
звук. Тихий, медленный, с небольшими промежутками, будто чье-то
сердце стучит. Тук-тук… Тук-тук… У меня от страха мороз по коже
прошел. Что за лиховщина? Я поднялась с перевернутого ящика, на
котором сидела, и уставилась в темноту. Стук не умолкал. Он
становился то громче, то тише, бился в такт моему собственному
сердцу, въедался в мозг своей неотвратимостью, гулом заполнял все
пространство вокруг. Мне показалось, что даже стены ему в такт
вибрируют.
«Мать-Создательница! Неужто тут души неупокоенные
остались?».
Не успела я так подумать, как в подвале наступила тишина. Будто
и не было ничего. И как я не прислушивалась, никаких подозрительных
звуков больше не услышала.
А время шло. И картошки еще шесть ящиков осталось. Не успею
перебрать — ни мне, ни Златке не поздоровится!
Я отвела со лба выбившиеся из косы волосы, решительно придвинула
очередной короб и ухватила большой, покрытый глазками клубень. И
пусть себе любопытство страдает, не буду я думать о том, откуда
этот звук взялся. Не буду — и все! Мне и без того забот
хватает.
— Эй, убогая, ты там? — послышался сверху высокий голос
Минки.
Интересно, чего она здесь забыла? Минка была второй горничной,
убиралась на хозяйском этаже, и с нами, простыми служанками,
никогда не разговаривала. Не считала достойными своего
общества.
Я оторвалась от работы и посмотрела на лестницу. На верхних
ступеньках появились хорошенькие туфельки на каблучках, подол синей
юбки и кокетливо выглядывающая из-под нее вышитая кайма рубахи.
Минка, в отличие от нас, чернорабочих, всегда была щеголихой. В
любовниках у нее сам начальник стражи ходил, вот она и форсила.
— О чем с тобой хозяин разговаривал?
Минка спустилась на несколько ступеней, и я смогла увидеть ее
лицо.
— Ну? — притопнула она ногой.
Я развела руками.
— Не прикидывайся! Когда надо, ты все, что угодно, объяснить
можешь, — не отставала Минка.
Я равнодушно пожала плечами и взялась за очередной клубень.
— Чего рожу отворачиваешь? Я тебя насквозь вижу! — разозлилась
горничная. — Хочешь из грязи выбраться? Решила к хозяину в постель
залезть? Так вот, запомни: не бывать этому! Он моим будет. И только
попробуй мне дорогу перейти! Уничтожу.