Она резко крутанулась, отчего ее юбки взметнулись, открыв ноги
почти до колен, и потопала наверх. А я усмехнулась и потянулась за
очередной картофелиной. Тоже мне, угроза! Что она может? Дрова
мраловым корнем натереть? В камин воды плеснуть? Салте
наябедничать? Так мне не привыкать нагоняи получать. И тут внутри
словно ледяной волной обдало: а что, если Минка любовнику
нажалуется? Ганза — мерзкий тип. Даром, что глава стражи, а сам —
бандит бандитом. А еще он с Лершиком дружбу водит, они друг друга
прикрывают, делишки вместе обтяпывают. В прошлом году лес хозяйский
кадарцам продали втихаря, нынешней зимой серебряные кубки — старые,
еще прадеду лорда Штефана принадлежавшие, — заезжим купцам
сторговали. Об этом никто, кроме меня, не знает. Да и я бы не
узнала, если бы не мое проклятое любопытство. Или наблюдательность,
как деликатно называла это качество матушка.
Я раздумывала над словами Минки, а сама фасовала картошку по
разным ящикам. Мелкая, крупная, средняя… Хорошая, проросшая,
гнилая… Для кухни, для свиней, выкинуть…
Время летело незаметно, и вот уже в последнем коробе показалось
дно, а вскоре он и вовсе опустел. Я поднялась и разогнула уставшую
спину. Все. Осталось только по местам все расставить да мусор
вынести, и можно считать, что работа выполнена.
Я поставила ящики на деревянные настилы, оттащила короба с
отходами к лестнице и понесла один из них наверх.
Интересно, сколько сейчас времени? Судя по тому, что живот от
голода сводит, ужин не за горами. Представилась горячая, исходящая
паром каша, жареные потроха с подливой, и я налегла плечом на
низкую дубовую дверь.
Та не поддалась. Что за чудеса? Я толкнула сильнее. Бесполезно.
Снаружи грохнул висячий замок, и я поняла, что меня закрыли. Ну,
Минка! Ну, мстительная дрянь! И что теперь делать? Кричать-то я не
могу! Остается только по двери лупить, авось, кто-нибудь мимо будет
проходить и услышит.
Я поставила ящик на пол и принялась колотить по темному
некрашеному полотну. Оно заходило ходуном, но не поддавалось.
Сначала я била кулаками, потом, когда руки заболели, принялась
колошматить ногами, но толку с того было чуть. Устав, села у двери
и подперла щеку кулаком. Бесполезно. Дверь подвала выходит на
задний двор, а там до утра, пока птичницы не придут кур кормить,
точно никто не появится. Придется мне в подземелье ночевать.