За дверью просторный зал освещали магические светильники с
мягким фиолетовым оттенком. Их свет изредка подрагивал на каменных
колоннах, поддерживавших высокий потолок. Если бы не глушившие шаги
широкие половые ковры, то отражённое от каменных стен эхо
всенепременнейше могло оглушить. Но в зале не было тех, кто мог
шуметь. Лишь я, да ещё два сторожевых матона около двери.
В конце зала широкая лестница поднималась на второй этаж и
разделялась надвое, уходя в обе стороны. По правой стене проходил
деревянный балкончик со многими дверьми, из-за которых доносилась
приглушённая речь. Мне же следовало направиться налево, где
лестница сразу упиралась в стену с небольшой дверью.
По пути к лестнице я озирался по сторонам, рассматривая два
причудливых явления. С левой стороны зала в стене чёрной
проплешиной виднелась массивная двухстворчатая дверь и тумбочка
прямо перед ней, словно дверь там сделали случайно. На правой стене
висели окрашенные в белый цвет широкие доски. Чёрным грифелем их
разделили на три столбика, и надписи в каждом из них плотно
покрывали поверхность дерева.
В третьем, самом правом столбце – всюду значились разные суммы.
Содержимое первой части поначалу ускользало от понимания, но многое
прояснила одна из строк: “Г. Маштакет”. Надписи же во втором
столбце я разобрал практически сразу, но смысл написанного не
понимал.
Зачем некто Арганар поставил десять золотых монет империи Талкая
на магическую кузню под номером семь; Награлис поставил
четырнадцать золотых на второй отряд низших писцов третьей рабочей
зоны; а мой назначенный наставник вообще поставил двадцать три
золотых монеты на алхимическую лабораторию номер тридцать два?
Ещё раз осмотрев просторный зал и не найдя подсказок о
предназначении этих досок – я направился к широкой лестнице,
поднялся на левую сторону и оказался около одинокой двери, из-за
которой ничего не слышалось. На мой стук ответа не последовало.
Тогда я потянул её на себя, она открылась с лёгким скрипом.
Каменный коридор с деревянным полом и двумя дверьми на его левой
стороне: одна по центру, другая в самом конце. За правой стеной,
если верить моей безотказной ориентации в пространстве – ничего
нет, кроме улицы. Стоило наугад постучать в центральную дверь,
услышать приглашение войти и открыть её – как у меня невольно
прищурился правый глаз от удивления.