— Ваше высокоблагородие, там
попаданца привели, – произнёс он хриплым голосом, а потом с
какой-то заботой, от которой стало немного теплее на душе, добавил,
– а что вы в темени сидите? Эти новые лампады такая прелесть, а вы
с этой керосинкой.
— Старый, когда вы звонить научитесь?
Нет, нужно непременно в дверь стучать, – мягко посетовал я.
— Ну так, телефон ваш шибко громко
орёт. А ежели вы не принимаете, конфуз выйдет? А так постучал
тихонько, не ответили, и пошёл обратно.
Я сокрушённо вздохнул, встав и взяв
со спинки кресла свою рубашку и кобуру скрытного ношения на
ремешках, а потом остановился и посмотрел на убелённого годами войн
и тяжким бытом дневального.
— Вот какая незадача, Старый,
получается. Барышни нужны для контакта, а близко их подпускать
боюсь теперь. Вдруг опять подорвут.
— А что, мужик не справится? – снова
спросил он с прищуром, мол, ругайся, начальник, тебе оно должно
так.
Вот что мне нравилось в этом
служивом, так это его прямота без хамства, бесстрашие без дерзости
и доброта без заискивания. Однажды я ему пригрозил плетями, а он в
ответ, мол, десять лет на Кавказе под пули да на острые шашки лез,
чай, и здесь не страшнее. Хотите выгнать, выгоняйте, а как с дитём
обращаться не стоит.
— А вот какая ещё, Старый, незадача.
Многие пришлые с девицами лучше ладят.
— Так вы девицу в кирасу снарядите, –
усмехнулся служивый, наблюдая, как я застегнул все пуговицы на
рубашке, а потом звонко вжикнул золочёной затяжкой-молнией на
сюртуке.
Это тоже ныне модное нововведение.
Хитрый барон Бодриков всех прибывших осматривает и всякие
интересности патентует. У него даже подшефная мануфактура в
пригороде имеется, где все новшества пробуют мастерить, а потом в
свет выводить. На сие нарушение верхние чины закрывают глаза, так
как у нас всегда есть деньги на снаряжение и выплаты в случае порчи
разного имущества, и из казны если и просим, то немного. Впрочем,
все губернские начальники имеют такие мануфактуры, давая на лапу с
вышестоящим.
— Да ты умом тронулся, Старый. Девицу
и в кирасу, – хмыкнул я. – Сам-то понял, что сказал? Меня же все
засмеют. Я, может, и пойму, а наши верхние чины все как один
консервативны и старомодны. Некоторые ещё крепостное право
помнят.
— А что, – пожав плечами, ответил
дневальный, – помню, у нас монашка была, так её упрятали в броню,
чтоб не зашибло – война же. Вокруг взрывы, пули свистят, а она
стоит, эдакий ангел, отходную павшим во весь голос читает. Её
кавказцы так и прозвали, стальным ангелом.