И всё же, невзирая на риск, солдаты
не взяли с собой полагающиеся по уставу тяжёлые штурмовые шлемы,
похожие на помесь рыцарских турнирных и тех, что используют
водолазы. Сейчас они нацепили на головы обычные пехотные каски.
А дождь потихоньку усиливался,
барабаня по крышам, разлетаясь брызгами от брони и размазывая
струйками кровь.
— Ваше высокоблагородие, – заговорил
капрал, перехватывая оружие поудобнее и поправляя лямку шлема, –
что там?
— Попаданцы, – хмуро ответил я,
слушая лёгкое жужжание электрических катушек, спрятанных в
небольшом ранце кирасы за спинами солдата там же, где находились
логические лампы и батареи. – Давно таких не было. Все вооружены до
зубов, орут не по-нашему.
— Так, ваше высокоблагородие, они
редко по-нашему болтают, – чуть заметно усмехнулся унтер.
Я тоже ухмыльнулся и кивнул.
— Чего делать-то будем? – снова
спросил капрал, попытавшись потереть тяжёлой перчаткой мокрое
лицо.
У него это плохо получилось. Тут
надобно либо долго снимать оную, отсоединяя электрические жилы и
крепежи силовых тросиков, либо пользоваться большим полотенцем,
которое было бы удобно держать механическими пальцами. Без сноровки
сию операцию вообще сложно сделать. Кирасиров долго и кропотливо
натаскивали на это дело, гоняя нещадно, зато в уличных боях десяток
таких солдат был пострашнее тяжёлого броневика на паровой тяге с
теплородным котлом. И те лёгкие скорострельные карабины, что у
попаданцев, не должны пробить броню кирасы, калибр не тот, вот
ежели у них имелись бы тяжёлые винтовки, тогда можно было
беспокоиться.
— Марата позови, пришлые вроде бы
по-южному калякают, а он вроде бы в Британских колониях воевал.
Может, получится договориться.
— Будь сделно, ваше
высокоблагородие.
Унтер самым кончиком пальца
дотронулся до кончика носа, а потом стал водить головой
вправо-влево, утирая нос о неподвижную руку и шумно шмыгая. Ежели
наоборот, постараться водить перчаткой, то нос можно вовсе
сломать.
– Прости, Господи, – пробормотал он,
– зуд страшный. Марат! Подь сюды!
Один из кирасиров повернулся всем
телом и вытянул шею. Унтер ещё раз махнул рукой, призывая бойца.
Немолодой уже чернявый татарин тут же подбежал, вытянувшись передо
мной по струнке.
– Слушаю, ваше высокоблагородие!
– Послушай, может, поймёшь, –
произнёс я, показав пальцем в сторону бакалеи.