– Иносфера, эфирная оболочка? – вяло
переспросил Александр, – биополе и коллективное неосознанное?
– Да? У вас это тоже известно? –
осведомился профессор, – Ну да ладно. В целом вы должны понять.
Пъйи пееходе остается только химия в вашей голове, потому и память
сводится к смутным далеким объязам.
Александр пожал плечами. Ничего,
свыкнется.
Профессор ещё покудахтал о своих
чаяниях, а потом мы учинили Сашке допрос. И вот что смогли уяснить.
Парню было двадцать пять лет. Работал продавцом каких-то вещей,
которых в нашем мире не было, но вспомнить, что именно он продавал,
уже не смог, всё только руками показывал, словно на печатной
машинке работал. В свободное время баловался на природе
переодеваниями. Там он с товарищами готовил мясо на огне,
рассказывал байки, учился фехтованию. В разводе. Жену с дочерью,
мать с отцом, брата и около десятка друзей помнил хорошо. Жил на
съёмной квартире-клетушке один, постоянной сударыни не имел,
ограничиваясь лёгкими интрижками, относился к сему предосудительно
ветрено, хотя для его мира это было в порядке вещей.
Из полезного узнали о быте. И хотя
технических подробностей он не смог указать, само упоминание того,
что данные вещи используется в обиходе даже у небогатых людей,
давала почву для размышлений. Микроволновые печи, автоматические
прачечные, те самые вещи, которые он продавал, и многое другое.
Впрочем, прачечными никого не удивишь. Они у нас тоже начинают
входить в обиход. А вот при досмотре мы изъяли у него любопытнейшую
шариковую ручку. Я думаю, барон её срочно запатентует и начнёт
делать на продажу через подставных лиц, как это случилось с
осветительными газоразрядными лампами. Собственно, у нас за счёт
завода как раз и не было проблем с этими осветителями. А ещё изъяли
десяток разноцветных твёрдых карточек. Александр их назвал
дисконтными, выделив среди них одну – кредитную.
– Ну, что ж, – произнёс я после двух
часов допроса. – Обрадую тебя. Попрошу моего начальника – барона
Бодрикова, чтоб тебе сделали паспорт, и определили ко мне на
службу. Будешь числиться адъютантом-телохранителем. Жалование буду
начислять по чину коллежского регистратора.
Я запнулся, увидев непонимание в
глазах Никитина, и пояснил:
– Это статский чин, приравненный к
прапорщику в войсках.
– Вы йискуете, Евгений Тимофеевич, –
осторожно подал голос картавый профессор.