— А почему ты решил, что ты не вовремя? — мурлыкнула Вера, начиная «мазать» министра там, где Двейну было не видно. Он задумался, она тихо рассмеялась: — Расслабься, у нас тут филиал лазарета. Ты на обед пришёл?
— Да.
— Тебе уже всё можно?
— Да.
— Тогда иди выбирай, там полный холодильник. И начинай греть, а мы подтянемся.
— Хорошо. Госпожа, — Двейн поклонился и с низко опущенной головой прошёл мимо них к двери, зашумел на кухне. Вера наклонилась к уху министра Шена и шепнула:
— Вот видите, всё обошлось. А вы боялись. Двейн крепкий.
— Вы уже... полмира... под себя растлили, — сонно пробормотал министр, повернулся и посмотрел на неё одним глазом: — Демоница.
— Я вас сейчас бинтовать буду.
— Да помогут мне боги...
Он опять уткнулся лбом в стол, Вера стала копаться в аптечке в поисках бинтов, нашла и провела краем мотка по плечу министра:
— Вставайте, бинтовать буду.
— Ещё пять минут, — вздохнул министр.
— Ну пять так пять, — она отмотала немного бинта, свернула петлёй и стала водить по его плечам и бокам, на боках ему не понравилось, он напрягся и пробурчал:
— Нет, мазью было лучше.
— Вы сюда лечиться пришли или ерундой страдать?
— Ерундой страдать, — признался министр. Помолчал, поднял голову и посмотрел на «часы истины», с наездом развёл руками: — «Дзынь.»?
Часы промолчали, Вера рассмеялась, министр тихо выругался под нос и медленно выпрямился, вздохнул:
— Бинтуйте, что делать.
Она накрыла всю спину одним куском ткани, как в прошлый раз, стала аккуратно оборачивать его бинтом, без стеснения прижимаясь грудью, но стараясь вообще не прикасаться руками. Он тихо сказал:
— Рубашку вымажете.
— Постираю, — шепнула она почти ему на ухо, заставив передёрнуть плечами от мурашек, улыбнулась.
Бинт закончился, а желание бинтовать — ещё нет, Вера стала всё поправлять и расправлять, он полуобернулся и сказал:
— Вера, вы...
— Госпожа? Всё готово, я жду вас.
— Идём! — она наклонилась к уху министра и с наигранной укоризной мурлыкнула: — Держите себя в руках, господин министр, я тут вас лечу, а вы неизвестно о чём думаете. Одевайтесь.
Он медленно повернулся к стулу с одеждой, тяжко вздохнул и кивнул: