Я согласно кивнул.
— Сергиос говорил, полтора перехода осталось, и мы в Гохринвии,
на землях Аштонов.
— Не люблю этих удельных княжичей, — покачал головой Рифат. —
Сами себе царьки…
Меня этот вопрос тоже тревожил, но я ничего наемнику не ответил.
Только пожелал спокойного дежурства, а мы с Отавией стали
укладываться спать. С рассветом караван вновь оживет и тронется в
путь.
— Ты не волнуешься? — спросила Отавия, касаясь пальцами моего
плеча.
— О чем?
— Об Аштонах. Или других вельможах в этих краях.
— А чего мне волноваться? — спросил я.
Я спиной почувствовал недовольство девушки, но его причина была
для меня загадкой.
— Я иногда забываю, что ты…
— Простолюдин? — закончил я за принцессой.
— Не имел таких учителей, как я, — ответила Отавия. — Гохринвия
недалеко ушла в деле государственного устройства, Рей. Тут все не
так, как у нас, на западе.
— Да вроде все так же, — ответил я, поправляя под головой сумку,
что служила мне подушкой. — Деньги берут также, торговые гильдии,
города, магики, опять же, такие же жадные, как и дома.
— Ты не понимаешь, — покачала головой Отавия и продолжила на
полтона тише. — Вспомни барона Варнала. Как он служил… моему деду.
Или вспомни отца Дика.
— Ты про графа Умберта?
— Ты же знал, что они с отцом Ториса, бароном Варналом, в жуткой
ссоре?
— Слыхал, — ответил я принцессе. — Отец этого садиста загнал
племенную кобылу, от которой барон по уговору должен был получить
жеребят.
— Все так, — я почувствовал, как Отавия кивнула головой и
покрепче прижалась к моему плечу. Я же перевернулся на спину и чуть
приобнял девушку, глядя в звездное небо над нами.
— Так к чему ты вспомнила этого крысеныша? — чуть дрогнувшим
голосом спросил я.
Перед глазами встала ночная дорога от поместья герцога Хашта, на
котором я выпотрошил Дика и его дружков. Какое безумие! Каким же
юным глупцом я был тогда! И зачем? Почему? Это тогда на меня так
повлияла первая ночь с Отавией? Посчитал, что я стал тогда
мужчиной? Как бы не так…
— Ты чего покраснел? — удивленно спросила Отавия.
— Это свет костра, — отмахнулся я. — Так к чему ты вспомнила
ссору графа Умберта и отца Ториса?
Отавия важно поерзала на одеяле, занимая позу поудобнее, после
чего соизволила ответить:
— Императорская воля в Дагерии была столь сильна, что даже двое
довольно богатых вельмож могли только что бросать друг на друга
косые взгляды, да распускать слухи.