Эти животные слабо подходили для быстрых скачек или работы в
упряжи, но вот для длительного путешествия верхом — в самый раз.
Выносливые, неприхотливые, спокойные — Витати многое рассказала мне
об этих животных.
Едва завидев нас у городских ворот, купец Сергиос поднял руку и
воскликнул:
— Вовремя! Скоро отправляемся!
Ни тебе приветствий, ни рукопожатий. Купец был человеком
склочным и высокомерным — я это понял еще когда договаривался с ним
о совместном путешествии и передавал в его липкие ладони плату — но
подобное пренебрежение… Я понимаю, что сейчас находился не в
статусе уважаемого обществом колдуна, а прикидывался простым
мастеровым, но… Впрочем, почему прикидывался? Я несколько лет
изготавливал амулеты, а это искусство — на стыке с ювелирной
работой. До настоящего мастерства мне было далеко, но и научить
кой-чему я мог. Тем более, этот навык кормил меня и Отавию с того
момента, как мы добрались до побережья Западной Пресии и стали
ждать судоходной погоды.
Купец скользнул взглядом по нашим с Отавией фигурам, оценил
цоканьем языка выбор лошадей, на секунду задержался глазами на
коротком мече в ножнах у седла у меня и рукояти малой мортиры, что
торчала из-за пояса у Отавии.
Я тренировал девушку, как мог, тренировал. Но чему можно научить
за полгода человека, который учился петь и танцевать, при этом
никогда не работал руками? В случае опасности Отавия может
подобрать чей-нибудь меч и парировать несколько ударов, она неплохо
орудовала малой дагой в ближнем бою, будучи мелкой и юркой, но вот
даже против меня — не самого выдающегося по габаритам молодого
мужчины — она ничего показать не могла. Просто не было силы в
руках, чтобы выдержать мой удар, а использовать инерцию клинка,
чтобы отклонить его в сторону, как делала Витати, у нее просто не
доставало навыка. Стрельба из лука тоже была ей недоступна, даже из
маленького, кочевого — слишком слабые мышцы спины.
Так что перед самым отплытием, через воров, которым я поставлял
заготовки под красные хлопушки, мне удалось раздобыть гурензийскую
ручную мортиру. Совсем миниатюрную, намного меньше той, которой
размахивал Ирман и из которой он подстрелил Падальщика. Однако эта
мортира, которую воры называли пуффером — за его характерный звук
«пуф» при выстреле — имела одно важное отличие. Красный порох,
который изготавливали гурензийские алхимики и маги, поджигался не
амулетом Тир, а с помощью удара стального бойка по кресалу, высекая
при этом целый сноп искр.