Моего лица коснулся легкий ветерок, занавеска на окне едва
заметно колыхнулась, и тетушка Амброуз испарилась, а я задумалась.
Выходит, Олли — совсем юный духовик? Тогда понятно, почему он так
себя ведет. Похоже, пытается выглядеть старше и сильнее, а сам
боится, что не справится. Потому и бубнит все время, как старик. А
вот история с Рендоллом оставила много вопросов. Да и оговорки
тетушки Амброуз. Что она имела в виду?
Я прислушалась к родовой магии и огляделась вокруг. Замок жил
своей собственной жизнью, и она ощущалась в легком поскрипывании
половиц и еле слышных вздохах, похожих на дыхание спящего человека.
В солнечном свете, падающем из окон, отчетливо виднелись линии
невидимого для обычных людей каркаса. Синие, желтые, серебристые,
они были повсюду, скрепляя стены и тихо потрескивая в местах
пересечения. Странно. Тетушка Амброуз сказала, что в Рендолле нет
магии. Но тогда откуда этот каркас? И почему от него фонит
силой?
Родовая магия толкнулась в солнечное сплетение, как раз туда,
где висел невидимый кулон, и внутри вдруг тонко зазвенела
незнакомая мелодия. Нежная, похожая на выводимую пастушьей свирелью
старинную балладу. А потом в это переплетение звуков влился еще
один — еле слышный, почти неуловимый, но удивительно
притягательный. Он словно звал меня куда-то, и, повинуясь этому
зову, я поднялась и пошла к выходу.
Коридоры второго этажа, лестница, холл, еще один коридор,
бесконечные переходы, ведущие куда-то вниз — звук увлекал меня все
дальше, вплетался в душу, и я шла, очарованная мелодией, что все
явственнее звучала внутри.
Коридор стал уже, стены сдвинулись, нависли тяжелыми каменными
боками, но звук не умолкал. Он все вел и вел меня вперед. Под
ногами зашуршали мелкие обломки. Трещины в каменной кладке
выглядели так, словно замок выдержал долгую осаду. А потом, за
одним из поворотов, неожиданно появились массивные двери, а за ними
открылся просторный зал, похожий на те, что описывались в рыцарских
романах эпохи короля Торвуда, и я застыла, пораженная увиденным.
Неровные стены терялись в темной высоте, узкие стрельчатые окна с
разноцветными витражами, на которых изображались воины с мечами,
бросали на пол разноцветные блики. Прямо посередине зала, на
невысоком постаменте, стоял каменный саркофаг, а на него с потолка
ниспадал огромный стяг. И цветок на синем шелке сиял так ярко, что
казался отлитым из чистого серебра. А еще он был точной копией
того, что «поселился» на моем запястье.