Следующие минут двадцать я старательно очаровывал уже следующего
академика. Как оказалось, Мишустин знал про меня, «Земля слухами
полнится», как он сказал. Кажется, я эту фразу слышу уже не в
первый раз. Похоже я со своими идеями и впрямь успел наделать
хорошего такого шороха, что теперь был на слуху.
Не знаю какая муха меня в тот момент укусила, но я был ну очень
красноречив, так что в результате Евгений Николаевич в какой-то
момент прервал меня и сказал:
— Товарищ Филатов, думаю нам нужно продолжить разговор в другом
месте. Пойдемте.
Мы прошли между столами, за которыми цвет советской науки и
культуры усердно, со всей своей коммунистической сознательностью
отмечал награждения, и оказались в «красном уголке», в той части
зала, где во главе с Генеральным Секретарем Центрального Комитета
Коммунистической Партии Советского Союза, дорогим Леонидом Ильичом
Брежневым, праздновали министры, первые секретари и их
заместители.
Первым кого я увидел там, был Алексей Николаевич.
Косыгин о чем-то увлеченно разговаривал, скорее даже спорил с
каким-то монументальным мужиком в хорошем костюме, чья лысина
буквально сияла.
Алексей Николаевич заметил нас с Мишустиным, улыбнулся и
обратился к своему собеседнику:
— Владимир Владимирович, а вот и наше, вернее ваше молодое
дарование. Товарищ Филатов, познакомьтесь с Владимиром
Владимировичем Мацкевичем, министром сельского хозяйства Советского
Союза.
Рукопожатие министра было крепким,как и он сам. После
обязательного советского церемониала Мацкевич спросил у Мишустина в
чем дело.
— Да вот, Владимир Владимирович, товарищ Филатов занимается
низкопоклонством перед западом, — брови и Мацкевича, и Косыгина
взлетели вверх, а Мишустин видя их удивление пояснил, — товарищ
председатель хочет у себя в колхозе внедрить опыт кап. стран,
кратно увеличить использование азотных и фосфатных удобрений у себя
на полях.
Казалось бы, какая мелочь. Какой-то заштатный председатель у
себя в колхозе, у черта на куличках на самом деле, придумал
завиральную идею. Вопрос совсем не того порядка, чтобы его
обсуждать на самом высоком государственном уровне.
Но штука в том что сельское хозяйство было самым настоящем
«больным местом» для руководсива страны. Союз сейчас ел только то,
что собирал на своих бескрайних полях. Поэтому виды на урожай и
перспективы развития села занимали особое место в разговорах
партийных и государственных руководителей.