Николай
Павлович заложил руки за спину и прошелся по кабинету. Остановился
у окна, где за стеклом раскинулась гладь Невы, сейчас лишь малость
дернутая рябью. По ее водам сновали многочисленные лодки, а от
пристани перед дворцом как раз отходил пироскаф «Скорый»,
построенный шотландцем Бердом. Паровик он использовал мой, и с его
помощью суденышко оправдывало свое название, пробегая путь до
Кронштадта всего за пару часов[1].
–
Настолько не хочешь немку? – спросил наследник брата.
– Видеть
ее не желаю!
– Так ты
же ее и не видел еще!
– Она мне
заранее не нравится.
Я не
понимала, о ком речь, но догадывалась, о чем. Вдовствующая
императрица, мать обоих этих мужчин, все же выбила себе право
подыскивать детям женихов и невест. Такая иллюзия власти была
дарована ей Павлом, полагаю, чтобы занять супругу хоть чем-то,
избавившись от необходимости лишний раз ее видеть. А так – важное
дело делает, укрепляет связи с другими коронованными семьями. Тем
более что кому как не ей больше знать о многочисленных отпрысках
своры германских князей, традиционно поставляющих суженных под
венец для русской императорской фамилии.
– Шарлотта Вюртембергская – партия
достойная, – укорил брата Николай Павлович. – Образованная, умная,
хороша лицом. Русский язык учит.
– Не
хочу! – с вызовом ответил Михаил.
Наследник
повернулся ко мне:
– Пойдете
за Великого Князя?
Я
поклонилась и, с молитвами в мыслях, сказала:
–
Предпочла бы избежать этого, Ваше Высочество. По озвученным выше
причинам.
– Значит, решено. Ты, Миша, женишься
на немке. Это не обсуждается! Ты – Великий Князь, себе ты во многом
не принадлежишь. И в сегодняшней ситуации мне не следует ссориться
с mamá еще и по поводу твоей женитьбы. Обручишься – и делай, что
хочешь! А Вы, Александра Платоновна, возглавите экспедицию в
Индию.
–
Но…
– Слова
Императора Вы сами слышали! Или замуж за Михаила, или в
Индию!
Спорить было бесполезно, тем более
что Николай Павлович прав – последняя воля его отца была озвучена
им прилюдно, и противиться ей невозможно. В Индию я совершенно не
хотела, замуж – только если за Сержа, а на это был запрет Павла
Петровича, никем не отмененный.
– Ты
поставишь женщину во главе военного похода? – удивился Михаил
Павлович.
Наследник
снова подошел к окну. Пироскаф уже миновал переправу и подходил к
Исаакиевскому мосту, сейчас ремонтируемому. На берегах возводили
гранитные устои, сочетающиеся с обновленной Петровской площадью,
которую в народе продолжали называть Сенатской.