- Какой именно?
- Примите дар. Ваша правда в том, что отказывать невежливо. Но
сразу, не откладывая, переведите их всех в вольные хлебопашцы.
Пушкин задумался. Я тоже. Разгадать замысел царя следовало
быстро и без промаха. На государя оказывалось давление с двух
сторон, одни желали возвращения практики крупных раздач, другие
требовали крестьянам свободы. Первые были сильнее, вторые
преобладали в том, что зовётся "мнением света". Что почти никто при
этом не стремился подать пример их не беспокоило. Возможно, в свете
последних событий, вопрос был поднят вновь, причём со стороны
сторонников "старины". Ещё бы. Они поддержали императора, им
хочется даров. Ордена - это прекрасно, но мало. Как ответить им
государю? Возможно, Пушкин пришёлся ещё и по данному соображению.
Как пример. Так пусть и подаст пример. Взять - взял, да в вольные и
отпустил. С землёй. За выкуп, что по сути та же рента ежегодная.
Если дело обстоит таким образом, то царь ещё более непрост, чем я
думал.
- Знаешь, а ты прав. - Пушкин вышел из задумчивости, вновь
обретая так идущий ему счастливый вид. - Так я и поступлю.
Наконец он ушёл к своим. Да, счастливый человек это особое
состояние духа. Рад за него. Может напишет что-нибудь великое. Бог
в помощь. Мне же пора самому готовиться к аудиенции. Разговор
обещает быть трудным.
Степан. POV. Продолжение 2.
Высок государь, но ещё при первой нашей встрече я отметил, что
никаких двух метров в нем нет. Не выше он Петра Великого, метр
девяносто максимум. Грудь колесом, глядит не моргая, усы закручены.
Руки в перчатках. И не скажешь, что бравый вид даётся ему с трудом.
Выдержка и сила воли что надо. Но что-то смущает. Вроде и хорош
облик, но...
Царь встретил приветливо, ласково. Я вдруг не знал что говорить,
как ни смешно. Всё обдумал, а о приветствии позабыл. "Ваше
императорское величество, крестьянин Степан по вашему вызову
явился"? Плохо звучит. Поклониться, это само собой. В пояс, касаясь
рукой лакированного пола. А дальше что? Молчать невежливо. Сразу на
"ты", как положено обращаться к царю крестьянам? Он ведь наш
батюшка, а мы сиротки его.
- Ну здравствуй, шельма.
Вот спасибо, государь, выручил! Теперь и мне рот открыть
можно.
- Никак нет, ваше царское величество. Степан сын Афанасиевич по
вашему велению явился.
- Да как не шельма, когда бороду сбрил? Ты, Степан, кто?
Крестьянин. Как же без бороды?