Нащокин предпочёл поверить. Толстой сжалился над попавшим в
затруднительное положение человеком и дал совет играть как умеет,
но только с теми, кто любит проигрывать.
- Разве тебе неизвестно как играют эти люди? Проигрыш для них -
удовольствие. Таким путем они показывают достаток, богатство.
- Но ведь они почти все старики! - воскликнул Павел.
- Будет немного скучновато, - признал Толстой, - и слушать их
истории часто мука. Играть неинтересно, учитывая их рассеянную
склонность держать карты таким образом, что их видно партнёрам. И в
"фараон" они не сядут никогда. Но тем не менее...
- Отчего же тогда шулеры не оберут их до нитки?
- Оттого, что эти славные мужи никогда не сядут играть с
шулером. - с улыбкой пояснил Толстой непонятливому товарищу.
Нащокин последовал совету и быстро поправил свои дела, но
жаловался, что разлюбил карты.
Всё было бы хорошо, будь подобное возможно с его характером. В
столицу Павла привела нужда, иначе он бы не покинул столь любимую
им Москву, город славившийся как обитель самых странных чудаков той
эпохи.
- Сколько тебе нужно? - не стал томить друга Пушкин.
- Черт возьми, теперь даже не знаю!
- Отчего так?
- Да вот так. Думал перехватить тысяч десять, много двадцать. Но
вся эта обстановка.... в Москве гуляют слухи безумные даже для неё.
Ты теперь генерал?
- Статский советник. И Камергер.
Нащокин присвисинул.
- Жаль, что ты не смог быть на свадьбе. Эх, вот сейчас бы её
сыграть. Ты был бы шафером, весь в орденских лентах..... Андрея-то
дали?
- Нет, что ты. - рассмеялся поэт. - Анна на шее и Владимир в
петлице.
- Все равно жирно. Значит правда?
- Смотря что.
- Ну вся эта история, о которой только и говорят.
- Смотря что говорят. Сам знаешь - в одном конце Невского
чихнешь, на другом скажут -.... здесь Пушкин использовал слово из
лицейских времен. Нащокин засмеялся.
Лакей доложил, что "кушать подано", и Александр провел гостя в
смежную комнату, где их ожидал великолепно сервированный стол.
***
Степан устало протер слипающиеся глаза.
"Этот мир когда-нибудь утонет в бумагах." - подумал он,
распечатывая очередной "рапорт".
Из Болдинского имения доклады приходили еженедельно, и, несмотря
на временной лаг, ему удавалось держать руку на пульсе событий. В
отличии от Петербурга, в провинции всё было тихо. Следствие по делу
избиения (так было написано) семьи Калашниковых продолжалось с
упорством любого дела зашедшего в тупик. Куда большей заботы и
внимания требовали текущие дела. Их было просто много.