- Не может быть?! Николай Афанасьевич?!
- Николай Афанасьевич.
- Не такой он и старик. Но отчего?
- Это самое интересное, дорогой друг. Яд.
- Да брось!
- Вот так. Скончался и он сам и его метресса очередная.
Отравили.
Пушкин был потрясен и, что греха таить, втайне рад.
- Точно знаешь, что яд?
- Совершенно. Московская полиция передо мной секрета не
делает.
- Боже мой... но кому понадобилось? Бедная Таша, это ранит
её.
- О, за неё не беспокойся. Чёрное ей к лицу.
- Надо как-то подготовить её к подобному удару.
- Я для того сам и приехал.
При всем внешнем пафосе и самоуверенности, Нащокин был прав.
Среди друзей Александра, Наталья легко переносила почти его одного.
Чем-то нравился и ей этот балагур. Мать её, напротив, испытывала к
Нащокину смесь из брезгливости и ненависти. Виной тому индийские
алмазы, подарок императрицы Елизаветы Алексеевны своей фрейлине ко
дню свадьбы. Они должны были войти в часть приданого Натальи
Гончаровой, но находились в залоге. Пушкин обязался выкупить их, но
поленился и поручил дело Нащокину, который попросту забыл. Так
уникальный подарок пропал.
- Самое смешное здесь то, как именно подмешали яд. Представь
себе - в шампанском!
- Представляю. Даже лучше, чем ты думаешь.
- О чём ты?
- Так. Ничего. Что же теперь будет? Ехать в Калугу? Бедная
Натали...
- Наследство обещает стать не из лёгких, так что бедный здесь её
брат. По предварительным подсчётам известных мне кредиторов, долгу
на имении за миллион.
- Что деньги, - печально заметил Пушкин, - человек умер.
- Хоть и свинья?
- Хоть и свинья. Но, значит, такова Божья Воля.
***
Степан обдумывал дальнейшие действия. Барское "будешь
управляющим как и раньше" было понятно Пушкину, но не ему. Хозяин
подразумевал, что рассчитывает на прежние доходы. Степан размышлял
об ответственности. Господское прикрытие - не просто слово, но и
чрезвычайно выгодное дело, ежели подойти с умом. И дед и отец
обладателя его нынешнего тела иначе и не подходили. Суть схемы была
проста до гениальности. Любой крестьянин (крепостной) по приезду в
город или ещё какое место в целях торговой или производственной
деятельности, обязан был продемонстрировать не только "пачпорт", но
и аттестат на конкретную сумму денег.
В теории все выглядело так: некто накопил условную тысячу рублей
и вздумал торговать. Тогда он идёт к барину и тот выписывает ему
аттестат, что имярек обладает данной суммой. А то и вовсе, что сия
тысяча его, барина деньги, а некто лишь исполнитель его воли. Некто
проводит торг и платит барину повышенный оброк с прибыли. Второй
вариант нёс в себе опасность лишиться всего, если барин внезапно
уверует, что здесь и взаправду его деньги. Всё зависело от того
каков именно барин, что он за человек. Верить ему или нет? В случае
когда верить можно было, некоторые умники записывали на господ
огромные суммы. К чему вести торг от себя, когда можно от другого?
Если барин даже не представлял какие именно капиталы участвуют от
его имени (как и обстояло дело в славной древней семье Пушкиных,
Сергей Александрович ставил подпись не то что не глядя, а
предоставляя право самим вписывать нужные цифры), то доход
доставался крепостному, а убытки, если все окажется дурно - барину.
Самые хитрые брали в оборот и своих соседей, выставляя не одну
крупную сумму, а словно складчину. Много было нюансов и тонкостей,
суть при том оставалась застывшей в вечности. Доход - себе, потери
- кому-то ещё. Говоря Пушкину, что "деньги - твои, барин", Степан
почти не лукавил. Практически всё было записано на Сергея Львовича.
Тот бы весьма удивился, узнай что миллионер. Но физически все
деньги находились в руках Степана, и в случае чего могли исчезнуть,
не найтись. В свете новых обстоятельств требовалось свести
бухгалтерию к единому знаменателю, а главное - культурно вывести
средства из формального владения ими Александром. Нельзя сказать,
что у нового-старого управляющего не имелось своего, было, из
накопленных и утаенных прибылей за три поколения, но и здесь он
видел небольшие затруднения. Благородный Пушкин выписал вольную по
всем правилам, но даже не подумал добавить важные строки "со всем
нажитым капиталом и имуществом". Степан задумывал убить двух зайцев
через выигрыш царского пари. Только вот как бы поставить на кон
"хозяйское", а получить уже "свое"? Он всё больше склонялся к
методу выбивания клина клином, то есть прямому объяснению своих
затруднений Александру Сергеевичу, когда вбежавший без стука слуга,
из приставленных к дому Пушкиных, принёс ошеломляющее известие о
нападении на барина.