— Так принесли-то нам бомб фрицы, – удивился дед. — И иного
оружия. Щас соберем трофей…
— Они что, снаряжение побросали? — уточнил не видевший и не
очень понявший происшедшее Хрустов.
— Да дед их всех уже пострелял, – пояснил, еще и сам не особо
веря, лейтенант Терсков.
Тут пришлось прервать дискуссию, поскольку по холму начали
лупить с двух сторон: немцы из минометов, наши – более щедрые –
накрыли 122-миллиметровыми. Видимо, обеспокоила возня и перестрелка
обе стороны. Ладно бы немцы, те разведку потеряли. Вот свои пушкари
могли бы и задуматься…
Пережидали огневой налет на дне траншеи. Вокруг вздрагивало, под
ногами хлюпало, опять сапоги промокли…
Стихло.
— Суетиться не будем, пусть хоть солнце уйдет? – предложил
Митрич.
— Верно. Вот только не полезли бы немцы снова, – беспокоило
Олега.
— Они тоже ночи ждать будут. Не видят они этот склон.
Ждали, тихо обсуждая произошедшее. Митрич считал, что просто
повезло: немцы шли с двух сторон, их группы друг на друга
надеялись, следили за направлениями, где своих не было. Окоп с
танкодесантниками оказался в самом центре и из внимания врага
выпал.
— Все ж везучий вы, товарищ лейтенант, верно про вас и ваш
экипаж говорят, – пробормотал Хрустов, слюнявя сухарь.
Боль раненого изнуряла, «успокоительный» сухарь, нашедшийся в
вещмешке деда, не особо работал. Имелась в «сидоре» и небольшая
банка с чем-то трофейным овощно-эрзацным, ее съели без всякого
удовольствия. Обстановка беспокоила.
Гасли последние косые, холодные лучи прусского солнца.
— Стемнеет, отходить будем, а, лейтенант? – Митрич смотрел
искоса. – В темноте не должны заметить.
— Посмотрим. По сложившейся обстановке. Вообще мы хоть и самый
краешек, но холм держим. Практически окопались и закрепились.
Обидно уходить, – Олег опять глянул на не такой уж далекий подбитый
танк с бортовым «37». Люки распахнуты, но не горел. Кажется, в
левый борт ему вмазали, в ходовую. Вполне возможно, цела рация.
— Он как на ладони стоит. Первым же снарядом бахнут, – сказал
догадливый Митрич.
— Не собираюсь его заводить. А вот по рации со своими связаться
было бы неплохо. Наши атаковать все равно будут, когда подтянут
резервы. А «эн-пэ» из машины недурное – оттуда главный немецкий
холм виден уж точно.
— Ну-ну… – неопределенно проворчал Митрич.
Вот и пойми деда. Не робкого же десятка, считай, четырёх фрицев
лично завалил, глазом не моргнув. А нужное дело сделать, связаться
с командованием, важные наблюдения и сведения передать – тут
«ну-ну». Есть в человеке застарелая несознательность.