Митрич вспомнил новых фельдшериц, покачал головой и поправил на
плече ремень неудобного автомата. В отряде прошел слух, что
медицина переброшена прямиком из Москвы, очень обученная, но без
фронтового опыта. Оно на то и похоже: бабенки ничего себе, на лицо
гладкие, в идеально подогнанной форме, но держатся настороже,
личного состава несколько опасаются. Войдет в бой отряд, начнется
грязь и кровь, может нехорошо пойти. Хотя у медиков есть старший
врач, тот вполне на уровне, с солдатской медалью «За отвагу» и
боевым орденом, немедля взялся серьезную баню организовывать. С
собой банную спец-палатку привезли, тоже какую-то
экспериментальную, нового типа.
Баня Митричу понравилась, никакого сравнения с прежними. Прямо
почти Сандуны[3], а не военно-полевое торопливое мероприятие.
Отчего даже слегка грустно.
В последнее время вспоминалось рядовому Иванову былое,
жизненное. Упорно так вспоминалось, упорядоченно. Что явно не к
добру. Убьют, наверное. Или тяжко ранят. Последнее вовсе и
нежелательно. Смерти Митрич совершенно не боялся, давно свыкся с
мыслью. Пора бы свершиться смешному старинному пророчеству Фиры,
вот только полноценно в него и раньше-то не верилось. Где Митька
Иванов и где славная героическая смертушка? Нет, едва ли
пересекутся, как-то по-простому случится, стукнет осколком или
пулей, упадет рядовой на землю, потом похоронят в «братской». Хотя
нынче тов. Иванов – танкист, значит, имеются и иные варианты.
«Гремя огнем, сияя блеском стали», если боекомплект после попадания
сдетонирует, обойдемся без «братской» – это ж техника, прогресс
наивысшего уровня. Где ж они, танки, раньше были?
***
15 февраля 1942-го года
Поле между деревнями Потапово и Малое
Рыжово[4].
12:02
— Вперед! Вперед, товарищи! Ура!
Нет, лежал батальон 3-й Коммунистической дивизии народного
ополчения, уже ставшей 130-й стрелковой дивизией. Коммунисты среди
бойцов оставались, и осознание, что нужно атаковать и взять
проклятую деревню, вполне имелось. Возможности не было. Выбиты
взводные командиры, убиты пулеметчики. А поле впереди все в чуть
заметных телах-холмиках, если присмотреться, сотни их, в белых
маскхалатах и накидках. Атаковал первой волной лыжный батальон, да
там и остался. Выползали потихоньку раненые, те, что могли, тянули
перебитые ноги, волочились неловко намотанные бинты. А немецкие
пулеметы резали и резали по полю, словно патронов у них было
бесконечно…