Конечно, только мастерской дело не ограничивалось –
Замоскворечье, это же ого, какое интересное место! Тут старая
столица, белокаменная, развлечений не перечесть. Пожалуйте с
удочкой к плотине – голавлей удить, а летом в реке или у Малого
Каменного на канале купаться. Зимой горка-ледянка, с визгом и
синяками бесстрашных катающихся, знаменитые кулачные бои «стенка на
стенку», что на льду реки бывали. Проезды всякие – военные или
«высокопоставленные» – с толпой зевак и полицией охраняющей. Игры с
друзьями-товарищами на пустыре у фабрики – тут в лапту и иное
увлекательное. Что скрывать, в урожайную пору и по садам мальчишки
лазили, от дворников и хозяев с хворостинами деру давали. Ну и
драки, конечно. С недругами, живущими в «голутве» или
«полянскими»[4] на кулаках стыкнуться – без этого нельзя. Мать иной
раз за порванную рубаху воспитывала крепким подзатыльником, а то и
по спине мокрой тряпкой. Отец за те приключения не особо ругал,
давал свободу, но чтоб «в меру». Про меру Митька вполне понимал,
удирал от сердитой мамки в мастерскую, занимал чем-то полезным руки
и мысли. Приходила Райка, тоже ворчала-воспитывала, но делилась
половинкой пряника. Нет, жить было можно. Войны-то еще не было.
Отца мобилизовали в пятнадцатом году. Война уже давно шла,
непонятная и далекая, с восторженными митингами поначалу, с
наступлениями и победами, слухами и торжественными молебнами.
Газеты писали много, взахлеб. Мальчишки играли в «штыковые и
обход», кавалерийские прорывы, трещали по штакетнику палками –
пальбу «пачками» вели. Всё это было жутко интересно, только не
доходило, что и отец может на фронт уйти. Старший Иванов вроде бы и
мобилизации не подлежал, но как-то оно вдруг обернулось…
Митька отца провожал сам-один. Расстались на Ордынке.
— Дмитрий, ты, нынче, вроде за старшего, – сказал отец, неловко
поправляя ручку-лямку старой кошелки с невеликим запасом призывного
провианта. – Я непременно вернусь. Меня, вроде как, по
специальности берут, не должны убить. Свидимся.
Поверил Митька. Понимал, что в гарнизонах и дивизиях столярных
работ уйма, война – вон какая огромная, нужны там знающие головы и
руки. Приходили письма – нечасто, но регулярно. Младший Иванов
читал вслух матери и сестре, Райка мало что понимала,
переспрашивала, а мать кивала, смотрела так, словно не про отца то
было, а из газеты статейка непонятная, заумная.