Если говорить честно, жаловаться было не на что. Жив,
повреждения организма досадные, но умеренные. После контузии
временами голова кружится и болит, но это уже проходит. На койке
белье чистое, сам… мытый, выскобленный, ничего не чешется и не
свербит, прямо даже ненормально. И вот – палата практически
персональная, сидишь в одиночестве почти как маршал, умные мысли
думаешь. Когда такое было?
Только дома и было. Родной домик в Касимове, комнатка с окном на
тишайшую улицу. Семья совсем крошечная – вдвоем с бабушкой жили.
Отец еще в 32-м умер, мать через два года – жестоко застудилась
зимой, да так и не оправилась. Бабушка да тетка Аня с отцовской
стороны в Рязани – вот и вся родня. Поскольку с раннего детства оно
вот так и шло, вроде бы и привычно.
Учился нормально. Попробуй иначе – бабушка тут же в школе
учительствует, математику и физику ведет. Но отличником Олег так и
не стал, как-то не до того было. Ока рядом, друзья…. Знал, что семь
классов точно окончит, а дальше что заранее загадывать. Бабушка
ворчала, требовала о дальнейшем образовании подумать, выбрать
жизненную дорогу, но с этим откладывалось. Между прочим, прав был
Олег, – дальше случилась война, и всё за всех разом решила.
До призыва успел несколько месяцев поработать на пристани,
«концы принять», разгруз-погруз, ящики-мешки, ничего интересного,
но нужное. Дальше призыв, отправили опять учиться, да еще в дальнюю
даль.
Чего вдруг именно туда, в Чирчик, в чем этакая военная
целесообразность, не очень понятно. Можно бы и сразу на фронт.
Вовсе не собирался Олег Терсков становиться командиром-офицером.
Хотя, если вдуматься…
Тяжеловато было: азиатское небо, климат непривычный, коллектив и
порядки новые, да и техника…. Ладно бы во флот попал, все же
имелась тяга к воде и пароходам. Но раз здесь нужно, значит,
нужно.
Закончились моторы на плакатах и «в разрезе», масляная матчасть
и ветошь, топающая «строевая», стрельбища и томительные караулы с
винтовкой. Выпуск, погоны, длинная дорога с гудками паровозов,
фронт…
Фронт, конечно, это отдельная жизнь. Даже много жизней, если
вспоминать подробно. Но если по анкете – несколько месяцев. Как бы
ерунда.
— Что, скучная у меня биография? – спросил Олег у бюста.
Мраморный немец молчал, причем с очевидным высокомерием.
Лейтенант Терсков прикрутил фитиль лампы, накинул шинель,
решительно подхватил мраморную башку с тумбочки и вышел из комнаты.
Двигался осторожно, без лишних виляний тела.